Читать «Только ждать и смотреть» онлайн - страница 130

Елена Бочоришвили

Нашли. Старинный город Авиньон. Половина города – внутри крепостных стен, другая половина – за. Каждая половина считает себя лучшей. Не Париж, но театр есть. Можно увидеть все то, о чем рассказывал по вечерам мсье Киселев. Князь Елецкий собственной персоной из оперы Чайковского “Пиковая дама”. Как наяву.

В Авиньоне они ходили в театр по одному. Гостиница, дело, нельзя оставить без присмотра. Потом делились впечатлениями – кто как пел. Мсье Киселев умел рассказывать, а Филипп – слушать. “И он взял свое си и держал!”

И вот князь Елецкий выходит на сцену. Сердце забилось в груди. Неизвестный герой! Его нет у Пушкина, а у Чайковского есть.

“Будто для меня создал, – говорил мсье Киселев. – Лишний человек, разве это не я?”

Князь Елецкий поет о своей любви: “Я вас люблю, люблю безмерно, без вас не мыслю дня прожить!” Бархатный голос, баритон. Но его отвергают. Он – лишний, потому что никому не нужен. Его любовь – безответная, как чувство эмигранта к своей родной стране.

Длинный плащ, берет, зонтик. Букет цветов по дороге. Всегда есть кому их отдать. Может быть, мы с вами были знакомы. Ваша мамочка приводила вас к нам на дачу. Нас всех словно взрывом разбросало. Россия, Россия! Я не помню потому, что не желаю вспоминать.

13

Мсье Киселев развернул клетчатый платок на столе нотариуса. “Здесь совсем немного денег, мсье Киселев, я вас не понимаю. Конечно, как вы пожелаете, раз вы так решили”. И зачитал еще раз, лишний раз, на всякий случай. “В соответствии с настоящим документом Филиппу, фамилия, уроженцу……. года рождения, принадлежит половина (пятьдесят процентов) гостиницы “Бель Ви”, расположенной в городе Авиньон, по адресу…”

Старый русский интеллигент, старый класс.

Иногда возникали вопросы. Шапочный знакомец мсье Киселева, тоже бывший оперный певец, поймал Филиппа в гостиничном коридоре. Спросил его, с улыбкой и с осыпаньем пудры на руки, за которые схватил. Весь в макияже, как будто только со сцены. Театрально понизил голос.

“Ву зет гей?”

Вдох. Выдох.

“Но, пар-фу-а-же-сю-и-трист!” (игра слов: “Вы – радостный?” (“Вы гей?”) – “Нет, иногда я бываю грустным!”)

“Не подумайте ничего дурного”, – смутился старик.

Нет, не подумал. Не обиделся и не оскорбился. Он ведь знал, что ничего такого не было, никогда. Стало жаль старика – пустая надежда. Певец искал, кому бы вручить свой пароль. Выкрасил волосы и замазал морщины, а ничего не спрячешь. Жизнь катится вниз в одиночестве, в гробовой тишине.

Обидно стало, когда вопрос поставила Варвара Павловна, через много лет. Не женщина, а полковая лошадь с заплетенной косичкой хвостом. Генерал в юбке! “Он что, мсье Киселев, – педик?” Залезла ему в кровать обеими ногами. Любопытство праздное, нижайшее. Филипп не смог ответить. Не хватило русских слов. Нет таких слов, которые приходят в минуту, когда тебя оскорбляют. Вопрос задан не с надеждой, а с презрением. Чтоб усмехнуться свысока. Может, иногда нужно – с плеча. Отец бы не замедлил. Вжик! Слава ему…

А если вспомнить хорошенько, то мсье Киселев очень мало рассказывал о себе. Ничего не известно. Неизвестный. Князь Елецкий, созданный только для сцены. Что там было у него, в его жизни аскета? Не ешь ничего лишнего. Не пей. Не кури. Утром – яйцо всмятку. Перед концертом надо выспаться. Помни, что ты певец. Дело – это главное! Лишь в письме признался: “ Ты – моя самая сильная, единственная в жизни…” Любовь, любовь…