Читать «Последняя тайна жизни (Этюды о творчестве)» онлайн - страница 77

А. М. Горький протянул Павлову руку:

— Вот, Иван Петрович, это то, за что вас любит наш народ. Он инстинктивно чувствует, что вы свой, до мозга костей свой, что вы живете тоже для своей страны…

— Жизнь только того красна и сильна, кто стремится к постоянно достигаемой, но никогда недостижимой цели. Ведь коллекционировать можно все: и удобства жизни — это делают практики, и хорошие законы — это делают государственные люди, и познания — образованные люди, и научные открытия — ученые, и добродетели — люди высокой души…

Когда Алексей Максимович уже стоял в прихожей и тщательно застегивал пуговицы своей теплой шубы, восьмидесятидвухлетний ученый, взглянув на него, вдруг засмеялся:

— Вы же юноша! Лет двадцать разницы. А я круглый год вот в этом. — Он показал на демисезонное пальто.

НЕУВЯДАЮЩИЙ ИНТЕРЕС ЖИТЬ

В "железном" распорядке дня и всей рабочей недели были у Ивана Петровича неприкосновенные дни и часы. Как бы много ни накапливалось дел, какими бы срочными они ни были, каждый вторник послеобеденное время занимать ничем было нельзя. Одно только приближение вторника приводило Ивана Петровича в приподнятое настроение: это время отводилось для "мышечной радости".

"Бодрость физическая является необходимым условием умственной энергии, — говорил он, — что за богатое самоощущение, настроение получается во время и после гимнастики".

И. П. Павлов организовал "кружок любителей гимнастики и велосипедной езды" и в течение нескольких десятков лет был самым активным его членом.

Очень часто он приводил и своих сыновей, тогда еще учеников низших классов гимназии.

Занятия проводились вначале в манеже Адмиралтейства у Дворцового моста, затем в манеже цирка и под конец в зале немецкой гимназии на Кирочной. С легкой руки Ивана Петровича все участники получали разное "звание" в зависимости от прилежности посещений. Самые старательные и усердные относились к почетным "столпам", а нерадивые награждались позорным званием "щепки" или "хлама".

Эти дни вечерней гимнастики были и вечерами отдыха, забавы, неистощимого веселья, зачинщиком которого, конечно же, был самый главный "столп" — профессор И. П. Павлов. Когда кто-нибудь не мог хотя бы немного продержаться на трапеции на согнутых руках или закинуть ноги назад на параллельных брусьях, Иван Петрович "смеялся до упаду". Но никто не обижался на его искренний, по-детски непосредственный смех.

Сам он был превосходным гимнастом, отличался необыкновенной силой рук и был чуть ли не единственным, кто мог в висячем положении, на одних руках перебраться через весь зал по укрепленной горизонтально лестнице. Но при прыжках в высоту иногда "срезал веревочку". Тогда поднимался "всеобщий гам и свист". Кружковцы не упускали момента, чтобы сквитаться со своим "столпом". Так что не только "мышечной радостью" заряжались на гимнастических занятиях.