Читать «Журнал фантастики «Космопорт» 2014 № 12(13)» онлайн - страница 13

— Ради чего всё это, Тарас Остапович? Ради власти?

Семёнова фыркнула:

— Дурак ты, Гунько! Сказано ж тебе: из-за Клеопатры. Ради любви. Правда, Тарас Остапович?

— Чистая правда. Не зря же Поспелов начал этот разговор с того, что чётко объяснил всем нам: люди руководствуются эгоистичными мотивами. Даже тогда, когда на первый взгляд это выглядит иначе. Раменской был влюблён — все эти годы, выполняя свою работу и наблюдая за Помпеем, он искал способ вернуться к Клеопатре. Он знал, что в начало сороковых путь для него закрыт: поскольку в том времени Раменской уже побывал, Первый гомеостатический закон просто вышвырнул бы Николая обратно. Оставалось всего несколько лет, когда Коля мог увидеться с ней… быть рядом с ней. И если бы вы видели, как он смотрел на неё… как касался её, улыбался, слушал… нет, даже внимал… Нам следовало догадаться, но не догадались; а всё было так очевидно. По большому счёту, уже «переселяясь» в Антония, он… — Профессор раздосадованно прицокнул языком. — Клеопатра тогда словно узнала его. И много раз повторяла: мы, мол, уже виделись прежде, ты просто вернулся ко мне… Он тогда ещё нам пересказывал эти разговоры, потом замкнулся… ну, не важно.

— Она узнала Раменского? — шепнула Семёнова. — Потому что он потом… в смысле, раньше… в общем, потому что — «подселился» в тело Цезаря, да?

— И сам Николай, видимо, догадался об этом. Догадался годы спустя по своему летоисчислению, когда наблюдал за Помпеем и пытался сообразить, как же ему к ней вернуться. Собственно, тогда он, наверное, понял, что сам себе оставил подсказку.

— Интересно, ревновал ли он её к Антонию? Ну, в смысле, его «выселили» из тела, но настоящий-то Антоний остался.

Гунько фыркнул:

— Слушай, Семёнова, какая разница? С этим-то он точно ничего не мог поделать, ревнуй там, не ревнуй… Да и вообще, это же не девчачьи сплетни, у нас тут лекция, ты не забыла? Тарас Остапович, вот вы говорите: «знал, старался не подставляться». Но если он догадался про Антония, значит, сообразил и остальное. Про дату своей смерти, про то, как именно всё случится.

— Конечно, сообразил. Более того, он наверняка понимал, что сам провоцирует римлян. Но это была любовь, Дима. А настоящая любовь, уж прости за банальности, опасней кинжалов. Конечно, в сорок седьмом ему пришлось уехать в Сирию, но уже в сентябре Раменской снова приехал в Рим. Это была его тема и его эпоха, он не сомневался, что без Цезаря всё провалится в тар-тарары. Мы ждали его только в октябре, но… что ж, он сыграл на опережение. Николай знал, как мало времени у него остаётся, и спешил…

— …подольше побыть с Клеопатрой?

— Нет, Семёнова. Я же говорю: он был специалист, настоящий профессионал. Мы потом только сообразили… — Профессор усмехнулся так, будто завидовал или даже восхищался. — Коля пытался медленно, осторожно изменить историю. Выиграть день там, месяц здесь. Продлить, насколько сможет, собственную жизнь. Он же не мог всё бросить и уехать в провинцию, выращивать капусту и нянчить новорожденного сына. Ему необходимо было добить помпеянцев, потом навести порядок в Риме и двигаться на Восток. Все мы знали, как он должен погибнуть, и он знал тоже — и предпринял определённые меры. Никогда не садился в лодку со своей третьей официальной женой, Кальпурнией.