Читать «Четвероевангелие» онлайн - страница 236

299

В предыдущих главах Евангелия от Иоанна мы уже встречали подобное истолкование прообразов: в первой главе Господь называется Агнцем Божиим, во второй главе – Он к Себе относит образ Иерусалимского храма, в третьей – медного змея, в четвертой – сопоставляется даруемая Им благодать с водой колодца ветхозаветного патриарха Иакова, в шестой – с манной, выпадавшей в пустыне.

300

«И много толков было о Нем в народе: одни говорили, что Он добр; а другие говорили: нет, но обольщает народ. Впрочем никто не говорил о Нем явно, боясь Иудеев» (7: 12–13).

301

В Евангелии от Иоанна понятие «иудеи» используется не столько для обозначения национальной принадлежности, сколько религиозной позиции по отношению к Христу. Нередко иудеями ап. Иоанн называет тех, кто не принимает благовестие Христово, Который в национальном смысле Сам является иудеем (Ин. 4: 9).

302

Нет ясности, каким образом рассказ Евангелия от Иоанна (Ин. 7–10) соотносим с повествованием синоптических Евангелий. Свт. Феофан Затворник предполагает, что Господь дождался возвращения Семидесяти, потом прошел по тем галилейским городам, в которых Семьдесят проповедовали, и затем направился в Иудею. Еп. Кассиан (Безобразов) предполагает, что после отправления Семидесяти на проповедь по Галилейским городам (Лк. 10: 1–16) Сам Господь с Двенадцатью пошел на праздник Кущей в Иерусалим и пробыл там до праздника Обновления. По возвращении же в Галилею Он встретился с выполнившими поручение Семьюдесятью (Лк. 10: 17) и пошел с последней проповедью по тем городам, которые они до этого посетили.

303

Кирилл Александрийский, свт. Толкование на Евангелие от Иоанна. 4. 5 (на Ин. 7: 19) // Творения святителя Кирилла архиепископа Александрийского: В 3 кн. Кн. 3. М.: Паломник, 2001. С. 98.

304

Свт. Кирилл Александрийский в своем толковании рассматривает предложенное Христом соотношение и связь обрезания и субботы в приложении к основам христианской аскетики, имея в виду духовный смысл этих ветхозаветных установлений. Он пишет, что суббота есть символ бездействия в отношении к греху, обрезание же – символ служения в духе и истине, при этом, с одной стороны, первое без второго невозможно, так как «отдых от зла очевидно заключает в себе удаление от излишества похотей и многочисленных удовольствий», а с другой стороны, можно мыслить их как два разных этапа духовной жизни: «В самом деле, воздержание от зла (суббота – Ю. С.) еще отнюдь не есть и отвержение зла (обрезание – Ю. С.). Страсти часто бездействуют в нас не потому, чтобы они были совсем вне нашей души, но потому, что цело мудренным разумом, как бы уздою какою, насильно приводят ся в несоответствующее им спокойствие, равно как невольно уступают и подвижническим трудам. А удалить от себя страсть, насколько это подобает человеку, конечно, есть совсем другое нечто и гораздо большее, чем воздержание от страсти. Ввиду сделанных рассуждений уже можно понять, что до отвержения в себе страстей, которое обозначается чрез обрезание, мы можем избежать падений по похоти не прежде, как наперед освободившись от действенной силы зла и поставив как бы в бездейственность направляющиеся ко греху движения души. Тогда, воспользовавшись этим, как бы некоею ступенью, мы легко взойдем уже к большему и высшему (состоянию), разу мею всецелое отсечение страстей» (Кирилл Александрийский, свт. Толкование на Евангелие от Иоанна. 4. 7: Рассуждение об обрезании… С. 122).