Читать «Мгновенье на ветру» онлайн - страница 135

Они выходят из своего убежища, но уже стемнело и почти ничего не видно. Леопард, наверное, перемахнул через ближайшие зубцы скал или залег в кустарнике. Обезьяньей стаи нет и следа, на земле остался лишь желтый кал да лужа крови в том месте, где леопард загрыз самца.

— Он был так близко, — потрясенно шепчет она, глядя на кровь. — Поднимись мы чуть выше, и он убил бы кого-нибудь из нас.

— Он давно убежал, — успокаивает ее Адам, но она догадывается по его голосу, что и он испуган.

— Как страшно он кричал! Совсем как человек.

— Смерть была очень быстрая, — говорит он коротко и берет ее за руку. — Идем, уже совсем темно.

— Как ты думаешь, леопард вернется?

— Нет. Но все равно нам лучше укрыться.

Он ведет ее в их убежище.

— Ты так и не поела, — говорит он.

Она качает головой.

— Нет, нет, я не могу есть. Потом.

— Пожалуйста, — уговаривает он. — Ты должна подкрепиться. День у нас завтра трудный.

— Завтра обезьяны опять придут на склон кормиться, — говорит она, глядя в сгущающуюся темноту. — Как ты думаешь, они еще будут помнить тот ужас, что сейчас разыгрался? Или они все сразу забывают?

Он пожимает плечами.

Немного погодя она говорит, слегка успокоившись:

— Знаешь, может быть, так даже лучше — сразу. Миг ужаса и боли, и все, конец. Гораздо хуже, чем состариться, как та старуха готтентотка, и умирать медленной смертью в дикобразьей норе.

— Старуху, которая спасла меня после укуса змеи, — говорит он задумчиво, — соплеменники тоже бросили умирать. Но я ее спас. Я прожил возле нее несколько месяцев, мы двигались очень медленно, чтобы она не уставала. И все-таки она умерла, умерла в двух днях пути от новой стоянки ее племени. — Он умолкает надолго, потом говорит все так же отрешенно: — Я заботился о ней, делал все, чего не мог сделать Для своей бабушки. А она все равно умерла. Непостижимо! Я был в таком горе и гневе, никак не мог смириться. И даже похоронив ее, я еще долго думал о ней, надеясь, что хоть своей памятью удержу ее среди живых. Но все оказалось тщетно.

— Она умерла, но ты жив, — с жаром говорит Элизабет. — Мы с тобой живы. И будем жить.

— Как ты думаешь, мы будем вместе и доживем до старости в Капстаде? А потом наступит день…

— Во всяком случае, никто не похоронит нас заживо в дикобразьей норе.

— Разве для человека нет несчастья страшнее? — спрашивает он.

— Такой конец страшнее, чем смерть обезьяны.

— Но ведь мы с тобой не обезьяны.

— Ты точно жалеешь об этом, — пытается пошутить она.

— Может быть, и вправду жалею.

Совсем стемнело. Они ложатся рядом под меховыми кароссами.

— Завтра будем на вершине, — сонно говорит она.

Но оказывается, что до вершины еще далеко. Добравшись до верха стены, который они считали пиком, они видят перед собой еще один склон, выше прежнего, за ним другой, третий в бесконечной гряде гор. И все-таки они упорно лезут вверх. Они уже не говорят легко и бодро, что вот завтра, когда они будут по ту сторону… Они просто идут вперед и вперед, неуклонно и сосредоточенно. И наконец спускаются в ущелье, где столетья назад тоже, наверное, текла река, и движутся теперь по его извилинам. Стены ущелья раздвигаются, опускаются все ниже, ниже, и вот однажды перед вечером они огибают последний поворот и видят ярдах в ста внизу бескрайнюю равнину.