Читать «Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов» онлайн - страница 223

Подданные английского короля стояли в стороне и смотрели, как король Франции и Ричард разыгрывают последний акт трагедии. Они не пожелали помочь отцу Ричарда, но и самого сына поддерживать тоже не хотели, пока не выяснится, кто станет победителем.

Впрочем, это стало известно очень скоро. В понедельник 3 июля войска Филиппа пошли на штурм Тура. Жаркое сухое лето превратило Луару в ручеек. Французские солдаты перешли ее без труда и приставили к стенам города, в самых уязвимых местах, осадные лестницы.

Утром город пал, и Филипп захватил в плен восемьдесят рыцарей и сотню солдат. Он хотел показать, если в этом еще была какая-то необходимость, что хозяином положения является он и король Англии находится в его власти. Он велел Генриху без промедления явиться на переговоры, на этот раз в город между Азе и Туром. Они состоялись на следующий день, 4 июля.

Джефри не мог вынести унижения своего отца и попросил освободить его от сопровождения. Терзаемый болью и лихорадкой, Генрих тем не менее отправился в Баллан, расположенный в 5 милях к юго-западу от Тура, и прибыл туда раньше Ричарда и Филиппа. В Баллане он остановился в доме рыцарей-тамплиеров и пожаловался Вильяму Маршалу, какие страдания причинило ему это путешествие: «Маршал, дорогой мой, я должен поведать тебе о своей боли. Сначала она охватила пальцы моих ног, затем ступни, а потом пронзила и ноги. Теперь боль овладела всем моим телом и подбирается к сердцу. И я уже не чувствую ни тела, ни сердца, ни конечностей». Увидев, что лицо короля сначала покраснело, а потом почернело, Маршал уговорил его улечься в постель.

Когда Ричард и Филипп прибыли на место переговоров, последний спросил, где находится король Англии. Кто-то из спутников Генриха ответил, что он где-то рядом, но так ослаб от болезни, что не может ни сидеть, ни стоять. Услышав это, Ричард заявил, что отец просто притворяется больным. Друзья Генриха убедили его пойти на переговоры, чего бы это ему ни стоило. Король попросил своих спутников посадить его на коня и проводить к месту встречи.

Когда Генрих подъехал, вид его пепельно-серого лица, искаженного от боли, тронул даже холодное сердце французского монарха. Пожалев человека, чьи щедрые и бескорыстные действия вновь и вновь спасали его от последствий ошибок молодости и не позволили разорвать Францию на части, Филипп велел расстелить на земле сложенный в несколько раз плащ и пригласил Генриха сесть на него, чтобы ослабить свою боль. Но тот ответил, что приехал сюда не для того, чтобы рассиживаться, а чтобы выслушать его требования и спросить, почему у него отобрали его земли.

Стоял невыносимо жаркий безветренный день. В небе не было ни облачка. Пока оба короля вели переговоры, вдали раздался удар грома, а за ним – еще один. Генрих II оказался так плох, что его спутникам пришлось поддерживать его в седле, когда ему зачитывали условия договора, навязанные Филиппом. Эти условия были столь унизительны, что боль, пронзившая сердце Генриха, должно быть, ничуть не уступала той, что раздирала каждую клеточку его тела.