Читать ««Письма Высоцкого» и другие репортажи на радио «Свобода»» онлайн - страница 102

Не хочу казаться неблагодарным и отлично понимаю, что, не будь Горбачева, мы бы еще долго барахтались в трясине постбрежневского руководства. Но прекрасно помня эпоху, кончившуюся весной 85-го, я не хочу ее абсурд, как это делает Дедков, брать за точку отсчета осознания сегодняшних перемен. Потому что для меня здравый смысл — это все равно, что воздух, которым дышу. Только этим здравым смыслом я могу мерить ту степень свободы, которая достигнута сегодня в нашем обществе. Подход же Дедкова опять возвращает нас к известной шутке начала 80-х: «прошла весна, настало лето — спасибо партии за это».

И в заключение коротко об эвфемизмах, которыми пестрит статья Дедкова. Я остановлюсь на одном.

Говоря о трудностях понимания того, «где кончается “течение” в партии и начинается “течение” вне ее», Дедков пишет: «Разве не приходилось решать на будничном уровне: с кем ты, почему вместе и до какого предела? И тогда-то оказывалось, что от члена партии чаще всего требовалось большое терпение. Надо было терпеть, что в важном партийном издании терзали и поносили достойного человека, что партийные вожди бесстыдно и непрерывно награждали сами себя, что какой-нибудь идеологический чиновник учил жить людей, которым годился разве что в ученики. И чем разительнее становился контраст между реальностью и идеалами, в которые продолжал верить человек, тем беспросветнее оказывалось терпение».

У меня сразу возникает вопрос: ради чего терпеть все это? Неужели Дедков не задавался подобным вопросом? А может быть, он от него уходил? А если так, то никакое это не «терпение», а, простите, элементарный конформизм. Потому что нету, не существует чего-то такого, ради чего можно было бы все это терпеть. Если, конечно, не ради очередной утопии вроде «коммунистической перспективы». Но об этом говорить уже скучно.

«Поверх барьеров» ноябрь 1990

Чтение двадцатое. ПАДЕНЬЕ

Из цикла «Руины»

Словно банда с дороги большой в лихолетье разора и мора, над страной, над народной душой надругалась эпоха террора. И еще приказала: молчи! И душа в диком страхе молчала, ибо бесы, пируя в ночи, и кремень превращали в мочало. Нас съедала насилия ржа, грех и зло занеся в предрассудки. И растлилась народа душа, став пустой, как душа проститутки. И пошли под прицелом властей души падших на торг, на продажу, вознося палачей до вождей, возлюбя их до ажиотажу. Столько лет под кремлевский диктат здравый смысл подменялся абсурдом, что и к здравому смыслу возврат вновь страшит нас, как делом подсудным. Жжет нас правды народная боль, да ловчит полуправды сословье, дабы «руководящая роль» не предстала как средневековье, где растленной и падшей душе и злодейство — всего лишь проступок, как просчет при ночном дележе горемычных грошей проституток. И не видно к спасенью пути для души, превращенной в руины, чтобы снова себя обрести, возродясь, как душа Магдалины.