Читать «Грустный шут» онлайн - страница 161

Богато, ярко живет поп. Вон и книг у него, наверно, не меньше, чем у самого владыки. «Книги-то не церковные, — тотчас отметил Пикан, — должно быть, латинские. Да что с него возьмешь — греховодник!»

— Сходи в баньку, и — сразу за стол, — подмигнул Самсоний. Пикан заупрямился.

— Не с миром к тебе пришел, с обличением.

— Я голоден. Пока не напитаюсь — слушать не стану.

Пришлось уступить.

Вскоре Пикана позвали в баню. Баня была просторная, с предбанником и мойкой. Истосковавшись по венику, Пикан сразу прошел в парную. Выпив ковш-другой квасу, плеснул на каменку, едва не захлебнувшись пахучим паром. Лег на полок, еще выпил квасу. Квас показался чуть-чуть горьковат. Тело, опахнутое жаром, томилось и отдыхало. Устал, крыльца надергал в плавании. Плывешь вроде по течению, река тащит, а весла не отдыхают. Груз в лодке немалый: одежды, книги, иконы. Да и людей трое.

Устал, устал… А путь долгий. И сколько народу разного встретится, и сколько разных неожиданностей! А как с распутником с этим быть? Детей истязает, с Марьи вон какую взял плату. Да и с одной ли только Марьи? Вон как раздул кадило-то! В доме одной живой воды нет. Не худо кормится за счет прихожан. А святостью тут и не пахнет…

Пар поутих, спал… Пикан опять плеснул квасу, похлестал себя веником и снова вытянулся на полке. Сам не заметил, как задремал. Снилось: плывет по реке, берегов не видно. И вода на Иртыше золотая, словно солнце влилось в русло, и поток чудный влечет вперед Пиканову лодку.

Никогда не плавал по золотым рекам. Тепла вода, радостна, и плещет волна сине-золотая, и жаркие брызги ее охлестывают усталые плечи.

«Это же веник… пахнет так славно! Запах березы, мяты, смородины…» — лениво просыпаясь, думает Пикан. Не открывая глаз, бормочет расслабленно:

— Ты, что ль, Спиря? Стегай шибче.

Перевернувшись на спину, открыл глаза, охнул, увидав над собою Манефу. Стояла с веником, голая, влажная. Рука вздымалась — под мышкой вился темный пушок.

— Ты что ж, негодница, оголилась?

— Велено парить тебя, лежи, — привычно растирая его раскаленное, жесткое тело, одышливо говорила Манефа. Растирая, касалась то грудью твердой, то бедром. Парила снова, мяла напряженные мышцы и поливала теплой водой. «Чужая баба, нехорошо», — думал Пикан, а было как раз хорошо, дремно, и он опять забылся и медленно погрузился в сладкий сон. Зимою хаживал в общую баню. Там мужики и бабы вместе. Монахи с монашками любят бывать в городских банях, за грех это не считая. «Я с Фешей тут, — сквозь дрему бормотал Пикан. — Жена законная…»

— Бил меня, теперь люби, — незнакомо, густо говорила женщина.

«Что ж голос-то у ней такой грубый?» — вяло вслушивался Пикан, оправдываясь:

— Разве я смею? То примстилось тебе, голубка.

— Врешь, бил, — хрипло, глухо твердила женщина, кусая ему губы.