Читать «Суворовец Соболев, встать в строй!» онлайн - страница 13

Евгений Эдуардович любил рассказывать, что его приглашают в другие города, сулят различные блага, предлагают должности и квартиры, но каждый раз, слегка дотронувшись до волос и кокетливо поправив галстук, плавно отводил руку в сторону, как бы отвергая все предложения.

Евгений Эдуардович был патриотом родного Уссурийска и Приморья, и поэтому никогда и ни за что на свете не бросил бы их. После этих слов Евгений Эдуардович замолкал, давая Саньке и всем остальным представить, как рыдает Уссурийск, брошенный Евгением Эдуардовичем, и особенно громко рыдают его ученицы кружков бальных и народных танцев, которые он в большом количестве вёл в институтах, техникумах и предприятиях города.

Уже два месяца он преподавал танцы во втором взводе седьмой роты. После первого урока он выделил Витьку Шадрина и пригласил его в понедельник на танцевальный кружок. Витька, как воспитанный суворовец, поблагодарил учителя, но в понедельник пойти не смог, потому что помогал майору Осетрову, преподавателю танковой подготовки старших классов, промывать детали от танкового двигателя. В роту он пришёл к обеду, излучая солнечную улыбку и запах бензина. Там его уже поджидал Евгений Эдуардович, который, приблизившись к юному танкисту, машинально достал вчетверо сложенный платочек и прикрыл им нос. В таком виде, с заплатой на лице, увещевал он Витьку, при этом покачивая головой, как одуванчик в придорожном кювете. В среду на следующее занятие Витька плёлся за капитаном Баташовым, как телёнок на привязи. Капитан передал талант из рук в руки Евгению Эдуардовичу с напутствием:

— Привожу в последний раз. В следующий, если приведу, то лишь в наряд, и не просто, а с субботы на воскресенье.

И Витька с тяжестью в сердце стал сам посещать занятия. Один раз он всё же попробовал улизнуть в автопарк, но майор Осетров, сославшись на капитана Баташова, с раздражением доказал Витьке, что его предназначение пока дрыгать ногами, а не управлять танком. «Вот в старших классах другой разряд, там и военное училище под боком, там и разговор другой состоится, и в бой за тебя вступиться можно».

После танцев Витька булькал, как в чане смола, что он больше никогда не будет возиться с этой воображалой Танечкой, которую ему определили в партнёрши, и что больше не будет терпеть, чтобы эти дуры восьмиклассницы гладили его лысину против щетины, и что ногами он выписывает кренделя в последний раз. Но перед каждым занятием капитан Баташов напоминал ему о кружке, и Витька понуро плёлся на проклятые занятия. Он больше всего завидовал тем, кто набивал до шарообразного состояния сумки и шёл на секцию бокса, борьбы, гимнастики и на другие настоящие мужские тренировки.

А после занятий Витька снова сердито ворчал:

—Дуры, дуры проклятые! Руки у них чешутся, вот и хочется им их о мою лысину потереть.