Читать «Исповедь королевы» онлайн - страница 318

В Париж вернулась принцесса де Ламбаль. Обнимая ее, я одновременно бранила ее.

— Ты всегда была немного глупа! — сказала я ей.

— Да, я знаю, — ответила она.

Она рассмеялась, обняла меня и спросила, как, по моему мнению, она могла оставаться вдалеке от меня, когда она вынуждена была слушать все эти ужасные рассказы о том, что происходило в Париже.

Снова наступил июнь. Прошел год с тех пор, как мы попытались бежать. Эти летние недели были неделями опасности. Люди постоянно собирались на улицах и в Пале-Рояле. В такое время было легче распространять призывы к бунту.

Казалось, предпринимались все возможные усилия, чтобы унизить короля. Его попросили санкционировать два декрета, которые предписывали выслать священников и образовать лагерь на двадцать тысяч человек вблизи Парижа. Луи, конечно, уступил бы, но я настояла, чтобы он наложил вето. Это привело революционеров в ярость, и впоследствии мне пришлось пожалеть об этом. Все же я не могла не осуждать слабость моего мужа.

Народ дал мне новое имя: мадам Вето. Они припомнили, что я австрийка. А ведь теперь они воевали с Австрией. Члены Национальной Ассамблеи теперь считали, что не победят своих врагов за границей до тех пор, пока не разделаются с врагами у себя дома. Я, а не король, была их врагом.

Верньо, один из их вождей, громогласно заявлял, предостерегая Ассамблею:

— Оттуда, откуда я говорю, мне видно то место, где вероломные советчики сбивают с пути и вводят в заблуждение короля, давшего нам конституцию… Я вижу окна дворца, в котором они замышляют контрреволюцию, в котором они выдумывают способы вернуть нас обратно к рабству. Пусть же те, кто живет в вышеупомянутом дворце, осознают, что наша конституция гарантирует неприкосновенность одному лишь королю! Пусть они знают, что наши законы будут действовать там без каких-либо различий среди виновных и что ни одна голова, если виновность ее обладателя доказана, не может надеяться избежать топора палача!

Это была прямая атака на меня. Я уже привыкла к нападкам черни. Но совсем другое дело, когда они исходили от вождей революции.

Наступило двадцатое июня, годовщина нашего побега. Вокруг Тюильрийского дворца собралась толпа. Они кричали: «Долой вето! Нация — навеки!»

Я видела их из окна — грязные красные колпаки на их головах, ножи и дубины в их руках. Это была кровожадная толпа — sans-culottes, и они уже проникли во дворец. Моя первая мысль была о детях. Я взбежала вверх по лестнице, туда, где они находились вместе с мадам де Турзель и принцессой де Ламбаль.

— Король — у них в руках! — воскликнула принцесса.

— Я должна идти к нему! — крикнула я. — Если он в опасности, я должна быть там!

Я повернулась к мадам де Турзель.

— Берегите детей…

Но тут вошел один из гвардейцев и преградил мне путь. Он сказал:

— Мадам, они требуют вас! Ваш вид доведет их до бешенства. Останьтесь здесь! Останьтесь с дофином и принцессой!

Мой сын вцепился в мою юбку.