Читать «Исповедь королевы» онлайн - страница 317

Но как же преследовало нас несчастье! В Швецию Аксель прибыл без всяких осложнений. Он пробыл там совсем недолго, когда до нас дошло известие о смерти короля Густава.

Перед кончиной король думал о нас, потому что его последние слова были: «Моя смерть принесет радость якобинцам в Париже».

Как он был прав! А для нас закрылся еще один путь к спасению.

Теперь мы могли рассчитывать только на помощь Австрии и Пруссии.

Ко мне вернулась мадам Кампан. Мне было очень приятно видеть ее, ведь я всегда любила ее, и мне нравилось ее здравомыслие. Теперь я вспомнила, как предусмотрительна она была, когда не одобрила роскошную дорожную карету, которую Аксель с такой гордостью подготовил для нас.

Увидев меня, она была испугана. Я видела, что ее взгляд был прикован к моим волосам.

— Они стали седыми, мадам Кампан! — грустно сказала я.

— Но они все еще прекрасны, мадам! — ответила она.

Я показала ей перстень, в который вставила локон своих волос. Я собиралась послать его принцессе де Ламбаль, которой приказала отправиться в Лондон. Она уехала неохотно, и мне хотелось, чтобы она знала, как приятно мне думать, что она в безопасности. На кольце я велела сделать следующую надпись: «Они побелели от горя». Это должно было послужить ей предостережением, чтобы она не возвращалась. Ведь она писала мне, что не может вынести разлуку со мной и считает, что раз я подвергаюсь опасности, то и она тоже должна разделить ее со мной.

— Она всегда была немножко глуповата! Но в то же время это самая добрая и любящая душа. Я рада, что ее нет здесь, — сказала я мадам Кампан.

Мой брат Леопольд умер, и теперь императором стал его сын Франциск. Ему было двадцать четыре года, и я никогда по-настоящему не знала его. Он выказывал мало сочувствия моему бедственному положению. Он не поощрял тех эмигрантов, которые вели в его стране агитацию, направленную против французских революционеров, но и не изгонял их.

Отношения между Францией и Австрией стали напряженными, и наконец Луи убедили объявить войну. Для меня это было подобно кошмару. Я вспоминала, как старалась моя матушка благоприятствовать союзу Франции и Австрии — и вот теперь они были в состоянии войны.

Но это не испугало меня. Я все равно не могла стать еще более непопулярной, чем была. И если мои соотечественники победят французов, то первой их задачей станет реставрация монархии.

Я ликовала. Я писала Акселю:

«Дай-то Бог, чтобы наконец-то осуществилось возмездие за все те провокации, которые мы вытерпели от этой страны. Никогда я еще не гордилась так, как в этот момент, что родилась немкой!»

Возможно, я была глупа. По правде говоря, я уже давно забыла о том, что я немка. Я с трудом могла говорить на своем родном языке. Мой муж был француз, мои дети — тоже, и уже в течение многих лет я называла эту страну своей.

Однако сами французы отказывались принимать меня. Все, чего я хотела — это вернуть прежние времена. Я хотела, чтобы мне дали еще один шанс. Я получила горькие уроки, и теперь мне хватило бы ума применять их. Я хотела, чтобы меня оставили в покое, чтобы я могла воспитать из своего сына хорошего короля Франции. Это было все, чего я просила.