Читать «Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1985-1991» онлайн - страница 191
Аркадий Натанович Стругацкий
В «Полдне…», кроме того, появится формула, сути которой впоследствии авторы будут придерживаться неукоснительно: «…цель — это только средства… Счастье не в самом счастье, но в беге к счастью».
И уже в «Гадких лебедях», вслед уходящему будущему, Банев, герой повести, произнесет с чувством: «Трудность в том, чтобы представить себе их (детей. —
«Лебеди», на мой взгляд, — лучшее из всего написанного Стругацкими. По сути, это материализация извечных надежд отцов на то, что дети будут умнее их, нужнее. Дети не хотят больше жить так, как живут отцы. Не хотят они вырасти пьяницами и развратниками, мелкими людишками, рабами, конформистами…
«Лебеди», в целом, может быть, одна из самых земных повестей Стругацких, одна из самых горьких… Сказалось, конечно, и время их написания.
<…>
«…все это прекрасно, но вот что, не забыть бы мне вернуться».
Они не забудут вернуться. Они останутся с настоящим — всматриваться в окружающих, пробуя различить «щупальца» и угадать по ним будущее. Как сказал бы один из героев Стругацких времен «Далекой Радуги» Леонид Горбовский: «…их занимает вопрос об эволюции человека, и они строят модели».
Модели эти, выстроенные последовательно, при всей их внешней несхожести, укладываются тем не менее в определенную систему. Долго и трудно разрабатывая тему детства (дети как спутники будущего, дети как свидетели настоящего, его жертвы; дети как модельки взрослых, их мира; наконец, дети как предвестники будущего), Стругацкие в итоге сумели выделить из своего опыта очень важную мысль («внутри вида зарождается новый вид») и выразить эту мысль в необычной литературной ситуации. Терминологическое обозначение («вертикальный прогресс») она получит в «Малыше» (1970).
Намечена была эта ситуация еще в шестьдесят втором в «Далекой Радуге», потом откликалась в «Улитке на склоне» (достаточно посмотреть на эпиграфы), в «Хищных вещах века», в «Трудно быть богом», в «Полдне…».
«Лебеди» сумели подойти к решению многих вопросов, кроме, пожалуй, одного: этики взаимоотношений стремительно расходящихся отцов и детей, настоящего и будущего. Введя между отцами и детьми разницу таких масштабов, что она показалась сопоставимой с разницей между обезьяной и человеком, Стругацкие, естественно, не смогли снять единство земного происхождения этих видов. То есть отцы и дети неизбежно получались, с одной стороны, как бы очень разными, а с другой — совершенно одинаковыми.
Распутывать подобный узел оказалось нелегко. Его разрубили в «Малыше», введя в повествование, помимо землян, негуманоидную инопланетную цивилизацию, спасшую после катастрофы звездолета человеческого ребенка. Вырастившую его. Отталкиваясь от этого обстоятельства, можно было уже решать земные проблемы.
<…>
Спустя почти пятнадцать лет в повести «Волны гасят ветер» у изголовья умирающего «дедушки Горбовского» будут произнесены важные слова: «Он был как из сказки: всегда добр и поэтому всегда прав. Такая была его эпоха, что доброта всегда побеждала. „Из всех возможных решений выбирай самое доброе“. Не самое обещающее, не самое рациональное, не самое прогрессивное и уж, конечно, не самое эффективное — самое доброе!»
