Читать «Юрий Звенигородский» онлайн - страница 56

Теперь Юрий мысленно повторил эту повесть, как нечто не басенное, а реальное, ибо к ней присовокупились слова Семена Морозова, его спутника в Серпухове. Тогда Юрий пропустил их мимо ушей, а ныне задумался. Учитель Семен Федорович сказал: моряки из Норвегии тоже видели в Белом море светосиянный остров и оставили о том памятки. Они именуют виденное не раем, а, согласно своей вере, чистилищем.

— Юрий Дмитрич, пойдем, — нашел княжича легкий на помин Морозов.

Они вошли в Набережные сени, где стоял гроб, обитый черным бархатом с золочеными кружевами. Потрескивали свечи. Серебрились боярские непокрытые головы. Запах ладана воспринимался не праздничным фимиамом, а запахом горя. Священники с клиром не могли начать службу, смущаясь прерывать плач великой княгини. Она на коленях, приникнув к изголовью челом, взывала к усопшему, как к живому:

— О государь-супруг мой! О, день скорби и туги, мрака и бедствия! Звезда сияющая исчезла! Где ум высокий, сердце смиренное, взор красный? Царь мой милый, где честь твоя и слава? Володетель земли Русской, ныне мертв и ничем не владеешь! Победитель народов побежден смертью! Все плачут, а ты недвижен! С какой войны пришел, отчего столь устал? Жизнь моя, как же повеселюсь с тобой? Немного довелось нам порадоваться, за весельем явились и плач, и слезы! Услышь, господин, бедные словеса и сетования мои! Не умилят ли они тебя? Не примет ли в горний путь благодетельная душа твоя мою душу горькую?

Савва, епископ Сарский, склонился над государыней:

— Подымись, дочь моя, дозволь совершить обряд.

Тем временем князь Василий Дмитрич тихо подступил к брату, обнял и прошептал:

— Гюргий, на тебе нет лица. Мужайся! Держись со мной!

Юрию полегчало. Уверенней пошел среди ближних, провожающих государя в последний путь.

Великокняжеская площадь — море голов. Стражники стерегли проход к церкви Архангела Михаила. Здесь, скрепя сердце и замкнув слезы, Юрий выслушал отпевание, а после пытался вникнуть в прощальное слово Даниила, епископа Смоленского:

— …Всякое смятение мирское исправлял, яко высокопарный орел! Раскольники и мятежники царства его погибли. Очами зрел землю, от нее же был взят, душою же и умом простирался к небу, где лепо теперь пребывать ему. Царскую багряницу и венец носил, и на голом теле — власяницу.