Читать «Юрий Звенигородский» онлайн - страница 55

— Зашел свет очей моих! Погибло сокровище моей жизни! — воскликнула великая княгиня.

Лекарь Сиферт поспешил с успокаивающим снадобьем. Ближние боярыни повели неутешную на женскую половину.

Иван Кошка доискивался у епископа Саввы:

— Почему государь не стал следовать обыкновению предков, всегда умиравших иноками?

Владыка доверительно объяснил:

— Дмитрий Иванович изрек: «Малое время монашества пред кончиною не спасет души. Правителю же пристойнее умереть на троне, нежели в келье».

Маленького больного Ивана унесли мамки. Юрий слонялся по златоверхому терему в ожидании зова для последнего прощанья с отцом. Старший брат, с коим хотелось быть рядом в семейном горе, тотчас же удалился с боярами в ту самую комнату, где великий князь, уединясь, размышлял о важных делах. О Юрии позабыли. Даже дядька Борис исчез по своим особенным надобностям: быть вездесущим, всеведущим.

Черным ходом Юрий вышел на огород. Занимался рассвет пасмурного дня. Где всходит солнце, можно было лишь знать, но не видеть: места восхода и заката были одинаково серы. Крупный ворон на дорожке выглядел мокрой курицей. С листьев свисали капли. Княжич остановился, устремив взор вверх. Прежде, бывало, глядючи в девственную лазурь, представлял райские кущи в незримом лучшем из миров. Сейчас татунька ушел в этот мир. Однако за серой набухшей пеленой ничего не увидеть и не представить. Юрий ощутил себя одиноким под мокрым небом, на мокрой земле, среди мокрых теремных бревен и тынных досок. С детства усвоилась неприятная мысль: матунька больше любит старшего братца Васеньку. Захотелось хоть словом перемолвиться с дядюшкой Владимиром Храбрым. Он, затворясь, соборует с лучшими девятью боярами и восемнадцатилетним князем, еще не венчанным, но уже великим. Юрий успел-таки глянуть на Владимира Андреича в переходе. Лик донского героя был хмур, как нынешний день. Показалось, не только от смерти брата, но и от короткого на ходу разговора с воцаряющимся племянником. Василий в сонме бояр шел несколько впереди Владимира, когда все они удалялись для тайной беседы.

«Судьба моя! Куда деться? Живому могилы нет! — беззвучно шевелились уста княжича. Он вновь посмотрел на небо. — Отец, помолись обо мне в раю!»

Невольно вспомнился рассказ дядюшки в счастливое время серпуховских гостин. Еще в детстве, будучи с отцом в Новгороде, Владимир знавал тамошнего архиепископа Василия, весьма любимого горожанами за внимание, как к душам своих «овец», так и к житейским их благам. Владыка строил не только храмы, но и мосты, собственными руками заложил новую городскую стену, возводил в малых городах сторожевые башни со стрельницами. Он погиб, помогая псковитянам бороться с черной болезнью, завезенной к ним немцами. Владимиру же Андреичу архиепископ запомнился своими беседами в хоромах великокняжеского наместника на Ярославовом дворище. Самое любопытное его утверждение было то, что рай и ад существуют не где-либо в незримых местах, а на земле, как было изначально. Он доказывал это священными хартиями, где сказано, что Святой Макарий жил от рая в двадцати поприщах, Святой Ефросин сорвал там яблоко, а ангел принес оттуда ветвь Богоматери. И Иоанн Златоуст утверждает, что рай — на Востоке, а ад — на Западе. В ответ на неверие Юрия дядюшка приводил удивительные свидетельства новгородского владыки: «Много тому видоков, детей моих, прихожан. Ушкуйник Иаков блудил на трех лодиях по Белому морю. Две потонули, а третью прибило к светлой горе. Солнца не было, свет исходил от вершины. Оттуда слышались сладостно поющие голоса. Кто из мореплавателей на гору всходил, — исчезал, а кто возвращался, дабы поведать увиденное, падал мертвым. Иаков же, не увидя, а лишь услыша рай, воротился вживе, осемьянился, вырастил детей и до сих пор помнит горнее сладкогласие».