Читать «Юрий Звенигородский» онлайн - страница 41

Часами длились беседы. Время шло незаметно, выздоровление быстро. Однажды княжич сказал боярину:

— Ты, Семен Федорыч, как Домникея, самый близкий мне человек. Ближе родных. И, конечно же, ближе дядьки Бориса Галицкого. Тот испугался потерять свою жизнь более, чем мою: не явился ни разу.

Морозов крепко сжал руку своего подопечного:

— Вот за это не кори. Страх за жизнь людям свыше дан, одним больше, а другим меньше. Мы не властны над дарованными нам чувствами. Вспомни Переяславль! Там Борис был храбр. Здесь же, видно, аукнулось старое: в детстве, за девять лет до того, как ты явился на свет, он пережил тот же свирепый мор, что и твой родитель.

Юрию показалось ко времени спросить в сотый раз о своей бывшей мамке. Боярин опустил голову.

— О Домникее больше не спрашивай! Не могу!

Такой ответ взорвал княжича, не помня себя, он осыпал любимца укорами. В конце концов тот ушел. Юрий же истерзался раскаянием. С тех пор прикусывал язык, когда мысль возникала о Домникее.

Ангелом с небес явилась перед ним матунькина девка Анютка. Первый новый человек! Распахнула окно, впустила освежающую теплоту лета. Громогласно поздравила:

— С выздоровленьицем!

Княжич, выразив благодарность, как бы между прочим спросил:

— Почему не Домникея, а ты?

Челядинка словно водой окатила:

— А ее нету.

— Юрий опешил:

— Как… нету?

Анюткин лик построжал в испуге. Руки затеребили передник.

— Домникеица заразилась от твоей милости, господин. Поболела и померла. Забудь о ней.

Этакая скороговорка! И — дверь захлопнулась.

Выздоровление сменилось худшим состоянием, чем болезнь. Когда наконец навестила матунька, не смог встретить с подобающей радостью. Едва улыбаясь, поднялся с лавки, припал к дорогой руке. Знал: великая княгиня едва оправилась после рождения новой сестрицы, которую окрестили Анной. От Морозова слышал: роды были тяжелые.

Сейчас мать выглядела, как прежде, величественно-красивой.

Увлеченно стала поведывать о своей мечте заложить каменную церковь Вознесения вместо деревянной в основанном ею монастыре недалеко от Фроловских ворот. Завтра же обязательно посетит обитель, посоветуется с монахинями.

— Чтой-то ты, Георгий, будто меня не слушаешь? — вдруг заметила Евдокия Дмитриевна.

— Переживаю смерть бывшей мамушки, — откровенно признался сын.

Великая княгиня напряглась, сжала губы, как бы не давая вырваться первым навернувшимся словам. Сказала успокоительно:

— Не скорби. Недостойно скорби, если грешником принят образ ангельский.

Юрий понял: надобно обуздать печаль. Ведь душа Домникеина сменила низменную земную юдоль на горнюю, райскую. Одно только не утерпел возразить:

— Она здесь была не грешница.

Мать, не ответив, свела речь на иное. Сообщила, что вчера прилетел вестник с востока. В дальней жаркой азиатской земле ничем завершилась битва Тохтамыша с Тимуром. Бывший разоритель Москвы вынужден был отступить в степи, к северу, дабы привести войско в порядок.