Читать «Большая Медведица» онлайн - страница 306

Полтора часа, проведенные в общении с телевизионщиками, пролетели. Рассосались все незаметно как-то. Ушатов по телефону вызвал машину.

— Может, чая горяченького по стаканчику пропустим?

— Давай — согласился Святой.

И пять минут спустя в его кабинет не вошла, а вплыла лебедушка, при виде которой у Олега свело кишки. Красотка поставила на стол чай в стаканах и также грациозно исчезла, оставив после себя в помещении тонкий аромат Франции и черт знает чего еще.

— Что это было?

— Сотрудница наша, мемуары твои печатает.

— Это про нее ты мне говорил?

Ушатов кивнул.

— Татьяной ведь ее зовут?

— Татьяной.

— А что раньше мне ее не показывал?

— Это, Олег, достояние нашего отделения, руками не трогать.

***

Хорошая хуйня сон, но не для всех. Культурному снилось всегда почти одно и тоже — бежит он в полосатой лагерной робе по зеленому полю, путаются вязко тяжелые ноги в высокой траве и все бы ништяк — и небо синее, и дышится легко. Но лай овчарок где-то там, вдали, не видно их пока еще, а муторно уже спине, потно. Вздрогнул Пал Палыч, разлепил веки. Потянулся руками вверх, разминая суставы, и заодно включил вмонтированный в потолок самолетного салона ночничок. Сосед справа, пустив сладкую слюну по подбородку, похрапывал. Кресло слева от самой Читы пустовало.

Раскрутив эпизод с «Акацией» Азаров неожиданно для всех выпустил Культурного под залог. Никто ничего не понял, подсудимые по крайней мере точно. Сам Пал Палыч тоже сидел на измене. И летел он сейчас в Москву не потому, что сильно этого жаждал, а потому, что его дернули туда воры. Хорошо хоть адвокаты (по закону они имеют на это право), взяли у судьи ксерокопию фонограммы подслушанного разговора между Святым и Ловцом. «Ох, блядство, что будет?» — Культурный из кармана костюма вытащил печатные листы фонограммы, но читать не стал, потому что и так знал их содержание почти наизусть. «Вывезу, интересно, или нет?»

В Москве было намного теплее, чем в Чите, и по зимнему вкованный Пал Палыч в пестрой весенней толпе выделялся. У самого выхода с летного поля моргнул ему фарами вишневый «БМВ». Ухумский, — узнал его сразу Культурный и пошел навстречу своей судьбе.

***

Пасха. В этот день на малолетке добрая половина барака по подъему вскакивала с крашеными яйцами. Загнанная непосильной пахотой и муштрой шпана, ночью дрыхла без задних ног и поэтому конечно не чувствовала, что кто-то при тусклом свете сороковольтного ночника священнодействует над ними. Зато солнечным (как правило) утречком, заглядывая себе в трусы, пацаны кто радостно, а кто и не очень (в зависимости от расцветки), орали: — У меня красные!

— А у меня блядь черные!

— Значит, скоро отвалятся.

— А может, тебе кто пнул по ним?

— Да пошли вы в жопу.

— Ха-ха-ха!

— А у меня синие!

— Дверью, поди, прищемил?

— Не, училка вчера в школе примацала.

На четверке яйца не красили. Все давно были взрослыми, а вот пасха осталась та же и сегодня бухали, как на воле, так и в тюрьме.

— Насыпай.

Ответственным этим делом, прищурив словно для стрельбы левый глаз, занимался Агей. В выстроенные в ряд кружки, он отмерял ровно по сто пятьдесят.