Читать «Крест и порох» онлайн - страница 59

– Господь послал мне испытание, сын мой! – поднял голову священник. – И позор мне, я не выдержал искуса!

– Какое испытание?

– Вставай, отрок, у нас много дел! Мы должны подготовить молебен, распятие и образа для крестного хода и освятить воду для обрядов.

День отца Амвросия начался с того, что он обошел двор, освятив по очереди все три башни острога, а также очаги, на которых готовилась пища и варилась соль, и особо – врата крепости. Потом, после завтрака, он требовательно собрал всех казаков на благодарственный молебен Господу, открывшему рабам своим новые, богатые земли, прочитал проповедь о ниспослании казакам испытания, о необходимости принести язычникам свет истины, свет веры Христовой, и порешить богомерзкие капища – после чего воодушевленное православное воинство, распевая псалмы, обошло острог крестным ходом и вернулось в тесный храм для завершающей службы.

Отпустив казакам грехи, вольные и невольные, причастив их всех, исполнив долг свой пастыря ватаги, отец Амвросий наконец-то хоть немного успокоился душой и в спокойном уединении вознес благодарственные молитвы Всевышнему. Храм был пуст – казаки и служка ушли обедать, благо язычницы на службу не отвлекались и обычную полуденную уху все же приготовили.

Вот тут-то в часовню и скользнула круглолицая черноволосая девица в опрятной малице и высоких мягких торбасах.

Священник оглянулся, вскочил в ужасе, попятившись и прижавшись спиной к стене:

– Сгинь, сгинь, нечистая сила! Сгинь, порождение похоти!

– Я знаю твою тайну, пастырь, ты сам признался минувшей ночью. – Ирийхасава-нэ покачала головой со зловещей улыбкой. – Твой бог запрещает тебе отказывать язычникам в приобщении к твоей вере. Я язычница, и я хочу познать твоего бога, рекомого именем Иисус… – Невольница повела плечами, и ее одежды легко, словно струйки воды, стекли на пол. – Ты не вправе меня прогнать, великий пастырь. Ты обязан говорить о вере и противиться искусу…

А за стенами храма в это самое время казаки встретили приветственными криками бледного, еле переставляющего ноги Ухтымку, который вышел, наконец-то, из избы воеводы, обнимая за шею одну из невольниц сир-тя. Пожалуй даже – вися на ней, ибо ноги молодого казака слушались его покамест плохо.

– А-а, живой! Только тебя вспоминали, богатым будешь! Ну, коли встал, теперича быстро на поправку пойдешь! – приветствовали паренька ватажники. – Сюда иди, к огню садись! Как спина, мясо нарастает?

– Ух ты, дошел-таки, – со слабой улыбкой ответил раненый, с помощью пленницы усаживаясь на бревно. – Думал, свалюсь…

Девушка, сняв его руку с плеча, метнулась к котлу, набрала рыбы, принесла пареньку. Тот, тяжело отдуваясь и медленно двигая пальцами, начал есть.

– Митаюки-нэ! – позаботившись о раненом, окликнула подругу Тертятко-нэ.

– Выпил? – спросила ее юная шаманка, прижимаясь всей спиной к боку Матвея Серьги и тоже уминая крупного судака, отламывая от толстой спинки белые ломтики.

– А куда он денется? Я же его кормлю. Что дала, то и выпил.

– Наговор прочитала?

– Да, конечно… И чего делать дальше? Его, бедолагу, в своем спокойном уголке, наособицу, держали, пока ранен был. Теперь, мыслю, в общие чумы отправят, где все ночуют. Меня же там… Ну, опять…