Читать «Генерал Скобелев. Казак Бакланов» онлайн - страница 29

— Нельзя ли познакомиться с ним? Сделайте это, ради бога.

— С удовольствием, мой друг! Пойдемте.

Они подошли к столику художника.

— Василий Васильевич, — обратился к нему француз. — Позвольте представить вам моего бывшего воспитанника, а ныне офицера Генерального штаба. Скобелев Михаил Дмитриевич.

Художник поспешно поднялся.

— Верещагин. — Быстрым цепким взглядом скользнул по высокой фигуре офицера, облаченного в гусарскую форму.

Они немного поговорили и разошлись.

Художнику исполнилось двадцать девять, он на год старше Михаила Дмитриевича. По желанию отца готовился стать морским офицером, учился в кадетском, а потом и в Морском корпусе, деля любовь между службой и рисованием.

По окончании учебы, когда гардемаринов представляли великому князю, Верещагин заявил о своем нежелании служить.

— Почему? — вопросил генерал-адмирал.

— Он нездоров, — вступился директор корпуса.

— Что у тебя болит? — обратился великий князь к гардемарину.

— Грудь болит, ваше высочество, — покривил он душой. Князь внимательно посмотрел на молодого человека и сожалеюще произнес:

— Очень жаль, Верещагин. Мне тебя прекрасно рекомендовали. Очень жаль.

Он вышел в отставку в чине прапорщика гарнизонной службы и получил возможность всецело отдаться любимому делу. Творческие поиски заставили его изъездить Россию, Кавказ. Узнав, что генерал Кауфман, назначенный Туркестанским генерал-губернатором, ищет художника, Верещагин направился к нему.

— Просил бы удовлетворить мою просьбу.

— Могли бы вы показать свои работы?

— Они при мне. Я учился в Академии художеств, имею две серебряные медали.

Кауфман, перелистав альбомы с рисунками художника, одобрительно о них отозвался.

— Ну что ж, я согласен вас взять, готовьтесь к отъезду.

Художник, который определялся в должности как «прапорщик, состоящий при генерал-губернаторе», вытребовал право свободно разъезжать по краю и не носить формы.

— И еще одна просьба, ваше превосходительство: не давайте мне никаких чинов.

— Пожалуйста, молодой человек. Все рвутся к чинам, живота не жалеют, чтобы получить их, а вы просите обратное, — развел руками генерал. — Вы, право, совсем не земной.

— Чины и награды несовместимы с творчеством. Они только мешают художнику, как и писателю, артисту.

Осенью 1867 года, совершив долгий и трудный путь, Верещагин достиг, наконец, Ташкента. Узнав, что русские войска направились к Самарканду, бросился вперед. Приехал, когда город уже пал.

Отложив мольберт и альбом, Василий Васильевич взял ружье. Находясь в цепи защитников, не думал о себе. Одна пуля сбила с головы шапку, вторая перебила ствол ружья. Когда неприятель закрепил на воротах знамя, он, рискуя, захватил его. Восемь суток небольшой отряд защищал город, испытывал недостаток в воде, еде, боеприпасах, и решил уже взорвать себя, когда, к счастью, подоспела помощь.

Позже совет по наградам единогласно отметил мужество Верещагина, одним из первых включив его имя в приказ о присвоении Георгиевского креста.

Однажды художник пришел в кабинет генерала. Тот строго уставился на него.