Читать «Государыня» онлайн - страница 3

   — Исполним, государь, — ответил Свиблов и покинул колокольню.

Сей же миг возникли новые служилые люди. Растрёпанный, в копоти, дьяк склонился перед Фёдором Курицыным:

   — Батюшка Фёдор, проси у государя ратных людей житные дворы оборонять от разбойных ватаг.

   — Прихлынули‑таки, вороги! — отозвался Фёдор. — Спрошу, не мешкая, государя. — Он шагнул к великому князю: — Иван Васильевич, дай сотню воинов с Ходынки. Житные дворы надо спасать от разбоя.

   — Шли моим словом туда человека.

А перед Иваном Васильевичем уже возник воевода Игнат Кутузов.

   — Царь–батюшка, потребно рать из Кунцева пригнать. Не управляются мои воины. Разбои всюду начались.

   — Кто в тати пошёл добро грабить?

   — Мордва и черемисы, ещё татары вольничают.

   — Шли конного в Кунцево. Пусть моим именем поднимет полк воевода Пронский да на рысях ведёт его в Москву, — повелел государь Кутузову.

А пожар ширился, от Неглинной подобрался к Китай–городу. «Тут и до Кремля рукой подать», — мелькнуло у Ивана Васильевича.

   — Господи Всевышний, оборони нас! — воскликнул он и вознёс упование к митрополиту Зосиме, который с клиром и многими священниками всё ещё вёл крестный ход вокруг Кремля, дабы Зосима упросил Спасителя накрыть своим крылом святыню России и его, великого князя, детище — Кремль.

Государю было чем гордиться: всё, что уйдёт после него в грядущие века, возведено его заботами и радением. «Вот и Успенский собор, которому нет равных в державе и за рубежами, — моё детище», — подумал он. Однако посильное радение о Кремле Иван Васильевич проявил и в этот трагический вечер. С первой вестью о пожаре он распорядился сотнями своих личных ратников и расставил их по всему Кремлю, по крышам хором и палат для защиты от огненных летающих «птиц». Напомнил при этом, что каждый будет наказан смертью или вечным заточением за любое, даже самое малое пренебрежение долгом. Знал государь, что страх заставит воинов бороться с огнём, не щадя жизни. Хотя по натуре своей он не любил жестокость и потому вновь и вновь возносил к Всевышнему горячие слова: «Господи милосердный, прости меня за деяния чрезмерные, помоги нам!»

Ведали москвитяне всех чинов и званий — от боярина и князя до простого гражданина, до нищего — сию черту нрава Ивана Васильевича и спасали Москву не из страха, а ради чести. И в эти часы народной беды тысячи горожан от мало до велика тащили с Москвы–реки, с Яузы и Неглинной кади, бадьи, корчаги, кувшины с водой, дабы вылить её на горящий дом, на соседний с горящим с одной жаждой — одолеть пожарище. И докладывали служилые люди государю, что на Мясницкую огонь не пустили, на Варварку — тоже, что близ Охотных рядов остановили. Но пожар всё-таки набирал силу, свирепствовал жестоко, и в этот миг в Кожевенной слободе высоко в небо взметнулся столб огня, его разбросало веером, но ввысь полетели какие‑то предметы, и вскоре вздрогнула под ногами от взрыва колокольня, калёным жаром отшатнуло всех от парапета, из груди Ивана Васильевича вышибло воздух, и он громко ахнул. Переведя дыхание, спросил: