Читать «Эту речь невозможно забыть. Секреты ораторского мастерства» онлайн - страница 41

И этим премудростям обучили мы Мастера.

Но когда он решил свою методу запаковать в курс – 33 тоненькие книжки да еще полкнижки потолще, собранные в один бо-ольшой талмуд «Кузнецово счастье», да пойти продавать его по городам и весям, да садиться за столы эти – не хлебосольные, нет, а переговорные, где предлагать хозяевам усадеб приобрести книгу эту и обещать обучить их кузнецов науке той, да самому показать, как и что, плюс еще уроки от него дополнительные, да потребовал от меня как от автора признать это ораторским жанром – вот тут я призадумалась.

Ибо на одной чаше весов (никогда не называть переговорщика оратором!) оказались постоянные увещевания мастеров продаж: дескать, ораторское искусство никакого отношения к продажам не имеет, а ораторы – худшие переговорщики и продажники в мире, потому что они слишком многословны и тем самым демонстрируют некомпетентность в переговорах.

Эти высказывания не лишены оснований. Прежде всего потому, что эти жанры отличаются друг от друга, как небо и земля: небесные сферы ораторского монолога-вовлечения, обаяния с помощью харизмы и яркости, оригинальности и запоминаемости и приземленный переговорный стол бизнес-жизни. Соответственно человек, умеющий работать в жанре монолога, труднее включается в диалог, тем более в тот, где требуется не говорить, а задавать вопросы и слушать.

На другой чаше весов – совершенно адекватная этимология слова «оратор»: в Латинско-русском словаре под ред. И. Х. Дворецкого orator переводится как «оратор, делегат, проситель, посредник», в то время как производящее слово orare – как «говорить». Кроме научных определений стилей и родов ораторского искусства наряду с жанрами социально-политического, церковно-богословского, судебно-юридического, дипломатического, торгового и социально-бытового красноречия существует деловое красноречие, к которому относятся и деловые переговоры наряду с планерками, совещаниями и отчетами.

Практика жизни против науки? Долгая борьба моего опыта с моим научным бэкграундом?

Вовсе нет.

Все дело в глубине, в осознанности и осмысленности личности в общении. В нашей Мастерской книге я все время придерживаюсь самой важной глубинной точки зрения на процесс: оратором я называю того человека (пожалуй, ближе всего к нашему пониманию – слово «коммуникатор»), который умеет переключаться с одного жанра коммуникации на другой.

Разве называют оратором того человека, который несет словесную пургу? Я нет. Оратор четко понимает, что его слово – на вес золота, и отсекает все лишнее. Ибо человек, который испытывает недержание речи (наряду с терпением слушателей), скорее сам нуждается в помощи, чем может чем-либо помочь другим. Словом, он ощущает нужду – и всячески демонстрирует это.

Он ощущает пустоту (вместо уверенности, спокойствия, счастья и гармонии, которые оратор может нести в зал). А пустота, в свою очередь, маскируется многословием. И здесь уже могут идти в ход приемы ораторского мастерства, приведенные в части 1. Чувствуете, к чему веду?