Читать «Жизнь – Подвиг Николая Островского» онлайн - страница 32

Идейно-воспитательное, патриотическое значение книги «Как закалялась сталь», её мобилизующая роль были высоко оценены Главным Политическим Управлением Красной Армии: первое издание на 80 % было забронировано за красноармейскими библиотеками.

В письме политзаключенных рижской тюрьмы говорилось, что жизнь Павла Корчагина «похожа на миллионы других жизней. Будто он взял по кусочку от каждой из них, чтобы показать, как надо её строить». И действительно, в Корчагине, как в фокусе, отразились лучшие черты миллионов пролетарских бойцов и строителей новой жизни. Все это говорило о том, что сбылась самая заветная мечта, которая владела Островским, когда он писал «Как закалялась сталь»:

«Я хочу, чтобы во время чтения её читателями овладевало прекраснейшее чувство – чувство преданности нашей великой партии». Именно эта мысль пронизывает тысячи писем, полученных Николаем Островским от читателей.

С огромной радостью Николай Алексеевич Островский писал своему другу, старому большевику Х.П.Чернокозову о том, что он снова стал «бойцом действующим», что он возвратился в строй, на передовую линию борьбы за социализм.

…Радость, рожденная изданием первой части книги «Как закалялась сталь», звучала в его письмах многим друзьям. При этом он умалчивал об истинном состоянии своего здоровья. О нем повествует в своих воспоминаниях М.К.Павловский, лечащий врач и большой друг писателя:

«В феврале 1933 года, в бытность мою главным врачом Сочинской районной больницы, за мной заехал секретарь районного исполкома В.Р.Бондарев и пригласил посетить больного писателя Н.А.Островского. Автомобиль подвез нас к домику № 47 по Ореховой улице. Мы вошли в скромный флигель, расположенный в глубине двора.

…Почти на середине комнаты стояла кровать, на которой неподвижно, наподобие статуи, лежал молодой человек лет около тридцати. Черные непокорные волосы обрамляли его широкий лоб мыслителя. Лицо было энергично. Приветливая улыбка пробегала по его губам. Потухшие навсегда глаза делали бесполезными усилия разглядеть вошедших в комнату.

Вся окружающая обстановка и этот неподвижный человек произвели на меня гнетущее впечатление, усиливающееся под влиянием окружающей тишины. Сердце сжималось от сочувствия к этому страдальцу.

Я стряхнул с себя тяжесть первого впечатления. Мы познакомились с Николаем Алексеевичем. Начался обычный медицинский опрос больного с выяснением необходимых в таких случаях подробностей, касающихся самочувствия, режима и вообще быта больного. На все вопросы Николай Алексеевич отвечал точно, кратко.

Среди этого опроса больного у меня невольно росло чувство глубочайшего к нему уважения, и, я сказал бы даже, восхищения перед необычным мужеством. Целая группа болезней лавиной обрушилась на это некогда могучее тело. Больной был в расцвете своей жизни, но злая судьба отобрала у него все ее радости, оставив ему одни непрерывные страдания.

Первым движением сердца было желание как-то утешить его, выразить ему соболезнования.