Читать «Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера» онлайн - страница 58

В некоторых отношениях доктор Финч был самой непредсказуемой частью этого уравнения. Иногда казалось, что он утихомиривает родителей, а иногда – будто, наоборот, подливает им масла в огонь.

Сейчас, вспоминая и перебирая события прошлого, я понимаю, что отец страдал серьезной депрессией. А мать тем временем по-настоящему сходила с ума, все глубже погружаясь в душевную болезнь. Она то и дело жаловалась мне, что ее преследуют демоны, и вдруг пронзительно взвывала, как дикое животное. Брат очень точно описал ее поведение: «У нее внезапно загорались глаза, и она впадала в безумие». Во время очередного приступа она беспрерывно курила и говорила без умолку, все быстрее и быстрее, словно в лихорадке, а потом вдруг выкидывала какой-нибудь неожиданный фортель, например, в середине разговора съедала сигаретный окурок. «А вдруг это передается по наследству? – спрашивал себя я. – Вдруг я тоже спячу и стану вот таким?» Острый страх перед сумасшествием преследовал меня еще долго-долго, даже когда я вырос.

Мы с братом метались от отца к матери, а когда и отец, и мать бывали не в форме одновременно, заботу о нас брали на себя друзья родителей и Хоуп, дочь доктора Финча. Особенно ярко мне помнится помощь и поддержка материной подруги Пат Шнейдер, но опекали нас и многие другие, чьи имена я, к сожалению, забыл. Не знаю, что бы сталось с Микробом и со мной, если бы не поддержка и забота всех этих людей. Наверно, мы кончили бы приютом или еще чем похуже.

Когда через несколько месяцев после вынужденных «каникул» за матерью приехала «скорая», чтобы отвезти ее в государственную психиатрическую лечебницу, я уже был согласен с доктором Финчем, который настаивал на госпитализации. Смутно помню, как навещал ее в больнице. Нам пришлось миновать несколько дверей, запиравшихся на замок, – как в тюрьме, – да мать и выглядела как заключенная. Ее накачали какими-то лекарствами, и она была словно зомби. Я задался вопросом, сможет ли она вообще когда-нибудь выйти на свободу.

Нам с Микробом тогда пришлось очень туго, потому что мы не знали, кому верить. Ощущение было такое, будто каждый из взрослых видел происходящее по-своему и излагал нам свою версию. И какая именно – правда, мы не понимали.

– Ваша мать временно сошла с ума, – утверждал отец, когда ее не было рядом. – Это у нее фамильное, наследственное. – Говорил он это совершенно спокойным тоном. Когда матери не было дома, отец не пил. «Ну почему он не может быть таким всегда?» – думал я. А между тем, мать, когда бывала дома, внушала, что отец собирается подстеречь нас в один прекрасный день и убить. Так она твердила, пока ее саму не посадили в психушку.

Едва ли не самое сложное в нашей жизни с родителями было то, как внезапно и беспричинно они менялись. Иногда отец весь день лежал в постели, бормоча какую-то бредятину вроде: «Вокруг летают нетопыри… надо пойти купить раковину…» «Это он просто притворяется, играет на публику!» – ярилась мать. Но играл ли он? Я не знал. А назавтра отец вставал и вел себя как ни в чем не бывало.