Читать «Агонизирующая столица. Как Петербург противостоял семи страшнейшим эпидемиям холеры» онлайн - страница 135
Дмитрий Юрьевич Шерих
Вскоре многие временные больницы были закрыты, и издание ежедневных ведомостей о числе заболевающих прекратилось. Изредка после сего появлялись сведения о слабом ее существовании в столице в «Северной Пчеле», которые с 6-го ноября 1831 г. и там исчезли.
Итак, считая за начало холеры в С.-Петербурге день первого объявления о ее появлении в столице, 19-е июня, и до последнего известия о ее существовании, 6-го ноября, видно, что холера гнездилась в столице в 1831-м году – 4 месяца и 17 дней.
По моему мнению, главной и основной причиной всех этих смут и народных волнений было то, что вообще тогда не знали ни свойств холеры, ни причин ее появления, ни средств к ее лечению.
Принимая ее за эпидемию, переносимую людьми и вещами, приписывали ей все свойства чумы и издавали постоянно охранительно-стеснительные меры, годные только при появлении этой заразительной болезни, тогда как при сильной холере этого вовсе не требовалось.
Из этого небольшого, но верного рассказа, читатель может судить, до какой степени люди, тогда стоявшие во главе администрации, были запуганы, что под давлением этой паники, издавали распоряжения, служившие поводом ко всеобщему неудовольствию и к народному волнению, между тем, как в Москве, где меньше заботились о народном здравии, холера, бывшая годом раньше, прошла без особых смут и волнений.
Осип Антонович Пржецлавский
Первые случаи, обнаружившиеся в Петербурге в апреле или в мае 1831 года, произвели всеобщую панику. Они застали медицину врасплох. При незнании, в чем заключается сущность болезни, наука должна была ограничиться профилактическими мерами, в пользование же заболевавших, средствами, указываемыми не какой-нибудь теорией a priori, а аналогией, сходством наличных симптомов с признаками других, известных науке болезней. Из заболевавших умирали более половины. Сначала считали ее заразительной в прямом смысле, то есть сообщающейся непосредственно от больного субъекта здоровому, подобно чуме или оспе. Вследствие такого взгляда еще до появления холеры в Петербурге признано было нужным принимать против нее такие меры, какими останавливается ход восточной чумы, и это было поручено министру внутренних дел, графу Закревскому, который должен был отправиться в губернии, пораженные уже холерой, и действовать сообразно с обстоятельствами, для недопущения ее в другие местности и в столицу. Управление министерством поручено было временно одному из сановников, и Закревский снарядил целую экспедицию, набрав для нее медиков, в том числе и вольнопрактикующих, не спрашивая их на то согласия.
Граф Арсений Андреевич распорядился по-своему, то есть с возможной строгостью. Он оцеплял города; на больших дорогах между губерниями и уездами учреждал караулы, заставы и карантины. По тем, которые старались пробраться мимо них, приказано было стрелять. Между тем холера как бы издевалась над тщетными предосторожностями; совершала благополучно свою «скачку с препятствиями» и, перепрыгивая чрез всякого рода заставы, появлялась внезапно в местах наиболее охраняемых. Тогда только стали смекать, что она действует не таким образом, как другие моровые язвы; что распространение ее обусловливается особыми, мало до сих пор известными обстоятельствами. А между тем такие принятые уже предупредительные средства до крайности стесняли торговлю, сообщения и все сношения и причиняли громадные убытки. Тысячи людей и лошадей, с товарными обозами, были задерживаемы у застав и томились, высиживая карантин, срок которого, сколько помнится, был восемь дней. Такое невыносимое положение было наконец отменено и ограничились предписанием повсеместно мер для встречи холеры в случае ее появления.
