Читать «Мужчины любят грешниц» онлайн - страница 88
Инна Юрьевна Бачинская
– Она была живая! – повторял он страстно, вытирая салфеткой окровавленный нос. – Живая, настоящая! Ты ее не ценил! Ты не понимал, какая она! Тебе всегда везло!
«А вот и голуби», – как любит повторять Лешка Добродеев. Брат мне завидовал.
– А я до всего доходил сам, набивая шишки. Конечно, ты старший, ты козырный, а я работяга!
Я слушал с изумлением – он все ставил с ног на голову! У меня мелькнула мысль, что он притворяется, это спектакль. Он был пьян, но не до такой же степени! Мне казалось, я знаю брата, но я ошибался. Права Лена – он мне завидовал и тянул руки к моим вещам и женщинам. И был при этом глубоко несчастен.
– Она меня не впустила! Я ждал ее на Олимпийской после сеанса, но не успел. Она взяла такси, я ехал следом. Она спешила – выскочила из машины и помчалась в дом. Я бросил машину у соседнего дома и побежал за ней. Я не видел, как она вошла в квартиру, я только слышал, как захлопнулась дверь наверху. Я был на седьмом. Лифт не работал. Я собирался сказать ей все! Утром я заявил Ленке, что наша жизнь ошибка, я так больше не могу. А Лиска меня не впустила! Нужно было к чертовой матери ломать дверь, я… идиот! Простить себе не могу! А потом… Мне жить не хотелось! Ты был единственным человеком, с кем я мог говорить о ней. Помнишь, как мы сидели и поминали… ее? Помнишь? Я звонил в дверь, а она в это время… Почему?
Похоже, он рассчитывал на мое сочувствие. Я смотрел на его несчастную жалкую физиономию, испытывая раздражение и жалость одновременно, и спрашивал себя, верю ли я ему.
Он пил воду, громко глотая. Остаток из стакана выплеснул себе в лицо.
На меня навалилась усталость. Я молчал. Мы не смотрели друг на друга. Потом он сказал тусклым трезвым голосом:
– Десятки смертей не поддаются объяснению. Не только жизнь не укладывается… в схему. Смерть тоже не укладывается. Мы не знаем и никогда не узнаем, почему она это сделала. А компакт и письмо… Лешка, наверное, прав – это случайность.
Жалкий, бледный, с разбитым лицом, Казимир напоминал сломанную марионетку.
Я почти поверил ему. Он ушел, не прощаясь. А я направился в другую сторону. Пешком. Город был пуст и звонок. Мои шаги звучали как удары молотка, забивающего гвозди. Я превратился в механического человека, мерно идущего в заданном направлении без малейшего участия мозга. Да и не стало мозга, не рождал он ни единой мысли, на месте его была тяжелая клейкая масса.
Уже у двери меня как толкнуло – вернулась способность соображать, и я вспомнил, что Ренаты нет. Острая спица сожаления ткнула в сердце, и я замер на долгий бессмысленный миг. Из-за двери донеслось поскуливание – песик почуял меня. Когда Казимир был маленький, он называл всю живность «
Я постелил себе в кабинете – не мог и не хотел ложиться в постель, все еще пахнущую духами Ренаты. Сон не шел, я думал о смысле жизни… и вообще. Я считаю себя нормальным человеком, честным – настолько, насколько может быть честным прагматичный человек, умеющий идти на компромиссы в свою пользу.