Читать «История Франции» онлайн - страница 174

Однако буржуазия и в XVII в. была классом эксплуататорским, поэтому некоторое сближение ее с дворянством под сенью абсолютизма было возможно. Общей основой была беспощадная эксплуатация трудовых народных масс.

Подавляющее большинство населения Франции (до 12 млн. человек) составляло крестьянство, разоренное войнами, поборами, вторжением вражеских войск и мародерством своих армий. Кроме небольшой прослойки менмортаблей (они сохранялись преимущественно на монастырских землях), остальные крестьяне были свободными, хотя их личная независимость сочеталась с зависимостью земельной. И если к середине XVI в. около половины всей земли во Франции (от 30 % до 80 % в различных провинциях) обрабатывалась крестьянами-цензитариями, то эта земля не принадлежала им юридически, а только находилась в их держании на правах обусловленной платежами наследственной цензивы. Другие земли обрабатывались на началах краткосрочной или длительной аренды. Правовое положение цензивы рассматривалось фиском как собственность лишь с корыстной целью, так как собственность подлежала обложению; арендатор на срок свыше девяти лет приравнивался к цензигарию и тоже облагался как собственник.

При этом «собственники» земли должны были уплачивать, кроме королевских налогов на собственность и личного налога, также повинности и поборы помещику — действительному собственнику, и, хотя юридически они уже не были «облагаемы податью и барщиной по произволу» (термин средневековой юриспруденции), все же сеньоры постоянно пытались увеличить эти поборы и повинности. В своем стремлении побольше выжать из крестьян сеньоры извлекали из забытья давно изжившие себя поборы, взимая особую плату за проезд и проход по дорогам, пересекающим их владенья, и бродам на их реках и речках. Сломив самоуправство дворян и лишив их власти, Ришелье сохранил за ними их привилегии и не мешал им укреплять свои экономические позиции за счет крестьян.

Помимо прямых налогов (тальи и капитации) крестьяне уплачивали еще косвенные налоги на предметы широкого потребления, в первую очередь на соль, вино и табак. Особенно тяжело ложился на крестьян соляной налог габель. Закон обязывал население покупать определенное количество соли на человека для еды, а на все прочее — не иначе как сверх того, и если крестьянин осмеливался затратить щепотку столовой соли на засол мяса, его ждали самые суровые кары. При этом отсутствие государственного единства сказывалось для населения разными ценами на соль: в областях «большой габели» (Иль-де-Франс, Шампань, Бургундия, Нормандия, Пикардия, Мэн и Турень) за нее должны были платить до 55–60 ливров за квинтал, в областях «малой габели» — 28 ливров, в «откупившихся» — 9 ливров и в «свободных» областях — от 2 до 7 ливров за квинтал. «Стрелки габели»-соляные пристава, врывавшиеся к крестьянам в дом в поисках контрабандной соли, — были в их жизни немалой помехой и тяготой.