Читать «Корсары Ивана Грозного» онлайн - страница 122

— Когда дело исполнишь, поговорим особо, — сказал Малюта. — Теперь слушай в оба уха. Эту бумагу тайно положишь за икону пресвятые богородицы в храме святой Софии новгородской. Уразумел?

— Уразумел, Григорий Лукьяныч!

— Положишь грамоту, часу не медли, возвращайся в Слободу, прямо ко мне. А на дорогу и на прокорм получи десять рублев и для детишков пять.

Короткими волосатыми пальцами Малюта отсчитал деньги.

— Сроку тебе даю две недели.

Петр Волынец упал на колени перед Скуратовым:

— Спасибо, милостивец, век не забуду, исполню все, как приказано!

— Подожди, человече. Чтобы ты дорогу к нам не забыл, дьяк приметы твои опишет.

Малюта ударил в колокол, висевший у него над головой.

Вошел подьячий с медной чернильницей, болтавшейся на груди, и с гусиным пером за ухом.

— Пиши, Митрий, приметы. — Малюта ткнул пальцем в грудь Волынца.

Подьячий сел на чурбан возле стола, положил бумагу на свое колено, бросил на расстригу быстрый взгляд.

— Ростом средний, телом волосат, на верхней губе черная родинка, — заскрипел он пером, вслух повторяя слова, — нос большой, вислый, глаза голубые. — Он еще раз посмотрел на Волынца. — На левой руке нет среднего пальца. Борода рыжая, а на голове волос светлый…

— Готово, Григорий Лукьяныч. — Подьячий присыпал песком написанное, свернул бумагу. — Теперь не убежишь, — засмеялся он добродушно. — Ни в Литве, ни у крымского хана не скроешься, всюду найдем. Приметы у тебя — лучше не сыщешь…

Петр Волынец снова увидел Малюту Скуратова 15 декабря, в день святых отроков Анания, Азария и Мисаила. Он выполнил поручение в срок. По дороге расстрига отморозил нос и щеки, и теперь они пунцово блестели, смазанные гусиным жиром. Порасспросив его, Малюта Скуратов тут же научил, что надо сказать великому государю.

— Уразумел, Григорий Лукьяныч, — повторял расстрига, утирая рукавом под носом, — не сомневайся, родимец.

В Александровой слободе еще стояла ночь. Морозный снег искрился на лунном свете. Скуратов торопился к церкви, где шла утренняя служба.

Три сотни самых верных опричников, одетых поверх нарядных кафтанов в черные монашеские рясы, заполняли небольшую дворцовую церковь. Сверкали золоченые подсвечники и паникадила. Иконостас залит огнями множества свечей и лампад. Приторные запахи ладана и благовоний не могли заглушить хмельной отрыжки дюжих молодцев, не успевших выспаться после попойки. Однако служба шла своим чередом, и ничто не нарушало ее благолепия. Опричники в положенных местах крестились, клали поклоны и шептали молитвы.

Служил заутреню молодой поп Куприян, огромного роста, краснорожий детина.

Царь Иван стоял впереди на обычном месте. Он ревностно молился, подпевая хору, вторил попу, читавшему Евангелие, усердно отбивал земные поклоны.

Царь отлично знал всю церковную службу. Он несколько раз поднимал голову, насмешливо поглядывая на попа, и с недовольным видом шевелил губами.

Неуместное повторение и пропуски подвыпившего попа наконец разозлили царя. Он сошел со своего места и незаметно проскользнул в алтарь. Помахивая кадилом, вошел в алтарь через царские ворота и поп Куприян.