Читать «Anamnesis morbi. История болезни» онлайн - страница 247

Мы резво поменялись местами. Потеряли секунду, не больше. Это ничего, это не фатально. Теперь Петрович массировал сердце, а я — дышал.

— Вдох! — он отсчитал очередные пятнадцать толчков. Мой выход.

Я набрал в грудь побольше воздуха и приник к Кларочкиным губам. Какие же они холодные, Господи! Выдохнул, скосив глаза на ее грудь: та чуть приподнялась. Хорошо, теперь еще раз. Разогнулся. Петрович уже начал отсчитывать следующую серию компрессий. Я нашарил пальцами сонную артерию: кроме слабеньких толчков от массажа, ничего. Не заводится сердце, не хочет…

Десятая минута реанимации. Петрович весь в мыле, его почти не видно в облаке пара. Зато слышно громкое сопение и тихое ритмичное уханье.

— Меняемся! — теперь я командую.

Поменялись. Ванька старается отдышаться до того момента, как я сделаю пятнадцатый толчок. Успеет ли? С такой одышкой впору ему самому искусственное дыхание делать. Спортом бы тебе заняться, Петрович!

Успел, отдышался немного. После моей команды набрал воздуха, раздул щеки, выдохнул все из своих легких в Кларочкины. И еще раз.

Опять массаж. Главное — с ритма не сбиваться и силу нажатий не менять. Тонкая очень грань: нажмешь чуть сильнее — переломаешь ребра и грудину, обломками легкие повредишь, а то и сердце проткнешь… бывали в истории случаи. А слабее тоже нельзя, не прижмешь грудиной сердце к позвоночнику, не вытолкнешь кровь из желудочков в сосуды, — толку от такого массажа ноль.

— Вдох!

Петрович, молодец, что твой аппарат ИВЛ трудится. Вон как резво Кларочкина грудь поднялась: еще бы, при таком-то дыхательном объеме. А сердце, подлое, не заводится…

Пятнадцатая минута. Опять поменялись. Петрович «качает», я — дышу. Время вокруг остановилось. Зато для Кларочки оно сейчас бежит быстро, слишком быстро. Это хорошо, что здесь холодно: не так быстро клетки мозга начнут погибать от гипоксии.

Двадцатая минута… Двадцать пятая… Тридцать вторая… Сороковая… Все то же: пятнадцать нажатий — два вдоха. Мы стояли на коленях в лужах пота. А с нас все капало и капало… Вот только толку от этого не было никакого: Кларочкино сердце молчало.

Что еще мы можем? Эх, происходило бы все это в родном отделении! Уж мы бы… А тут, с голыми руками, много не навоюешь. Массаж да «рот в рот», дыхание да массаж… Невелик арсенал! Хотя… Есть еще одно средство! Никогда к нему не прибегал, как-то нужды не было. Да и боязно, если уж честно. А сейчас — терять нечего!

— Петрович, дай нож!

Он непонимающе взглянул на меня в перерывах между вдохами.

— Нож, говорю, дай! У тебя же был! Швейцарский, армейский!

Дошло. Кивнул, сделал очередные два выдоха в Кларочку, вытащил из кармана нож. Раскрыл и протянул мне. Рукояткой вперед, как положено.

Качнув еще пару раз, я одним движением разрезал футболку на груди девушки. Нож оказался очень острым, это просто отлично! Отложив его пока в сторонку, провел еще серию из пятнадцати толчков. Пока Петрович дышал, нащупал пальцами левой руки четвертое межреберье слева.

И полоснул по нему ножом.

Темная, почти черная кровь выступила как-то очень неохотно. Но — выступила все-таки. Я углубил разрез, рассекая теперь межреберные мышцы и фасции. А потом засунул в рану пальцы, преодолевая слабое сопротивление оставшихся тканей, пока рука не провалилась в раскрывшуюся грудную полость по самое запястье.