Читать «Сорок уроков русского» онлайн - страница 158

Само «сладкое слово», типичный новодел первой половины XIX века, возникло одновременно со словом «интеллигенция», в ту пору, когда романтики Герцен, Огарев и примкнувший к ним сын священника Чернышевский начали сотрясать умы утопическим крестьянским социализмом. Все эти романтически настроенные мыслители знали свой народ и его вечные устремления, поэтому вбросили верный лозунг, затронули святое, священное русской жизни. Так и появилась «Земля и воля» — революционное общество, которым в очередной раз воспользовались польские паны, мысля через мужицкий бунт возродить Речь Посполитую, а то и вновь поискать русского престола. (Крестьянские войны Болотникова и Пугачева, несколько Лжедимитриев и Смутное время, инспирированные Польшей, не увенчались успехом.) И на сей раз польское восстание закончилось ссылкой панов в Сибирь, получившее освобождение от крепостной зависимости крестьянство не взбунтовалось, и тайная организация самораспустилась.

Но утопические идеи пришлись по нраву новой волне «социалистов» — зародившейся на русской ниве «интеллигенции». Впервые получившие светское образование на уровне гимназий, дети лавочников, мещан, извозчиков, аптекарей, конторских служащих и прочих разночинцев ощутили себя образованной элитой, и спустя двенадцать лет «Земля и воля» возродилась из пепла. (Кстати, фашизм развивался на такой же точно почве и удобрениях.) И хотя «интеллигенция» оставила прежний лозунг, однако проповедовала уже свободу и этим словом оперировала. Именно в это время и произошла умышленная подмена понятий. Новоявленная, непризнанная элита пыталась таким образом встроиться, вписаться в структуру российской жизни, претендуя на ее интеллектуальную составляющую. И одновременно заявить о себе как о силе, ориентированной на прогрессивные идеи «свободы». Мыслящая аристократия стремительно сдавала позиции, вакуум заполнялся вчерашними угнетенными, обездоленными и униженными, сиречь людьми с рабской психологией. Поэтому «прослойка» общества стала рассадником якобинства, робеспьеровского терроризма, конспиративной сетью заговорщиков и последующих двух революций в России.

В обществе интеллектуальных бомбометателей оказались не только обнесенные чертой оседлости Натансон и Аптекман, но и примкнувший к ним мелкопоместный дворянин Плеханов и даже один генеральский сынок Осинский. Они тоже отлично знали русский язык и психологию своих соплеменников, поэтому, внедряя в сознание масонский слоган «Свобода, равенство, братство», однако же тайную боевую организацию по-прежнему именовали «Земля и воля». Теперь уже началась откровенная спекуляция на чувствах народа. Извечная и уже полузабытая мечта исконных аратаев, живущих с сохи, вернуть вольное землепашество закончилось полумерами, означенными в Манифесте императора. Но и к ним освобожденные крестьяне еще пс привыкли, не зная, как теперь жить наособицу и как управиться с землей и личной свободой, тем паче в пору бурно развивающейся в России промышленности и буржуазии.