Реальность и мечта всегда не совпадают,и счастье, воплотившись,становится скучней,как лепесток с цветка бесстрастно опадает,и кружится к земле, и следует за ней.
Кредо
Допустим, мысль выпустила словона волю вольную. Или отец,книг начитавшись,дочери созревшейсказал: иди-ка поблядуй, пока не надоест.Родитель мудр, но хитростям егоне сбыться никогда.Когда бы мысль одна,когда бы он один на целом свете,когда бы всё с нуля —тогда бы дети,тогда б слова росли, как в первый раз.Придется начинать ни с этого начала.С начала не начать. Начало отзвучало,как воля вольная. И воля не вольна.Вы говорите: новая война?Пойди тут поблядуй!Здесь даже перемены,и те – наперечет.Не то что блядь – комармеж ними не проколетголодным хоботкомстеклянный обруч сна.Два слова босиком гуляли у окнапо утренней росе, по лезвиям травы,как в детстве языком порежешься бывало —болезненный порез. Резное покрывалов осколках ранних солнц.Мысль отпускает словона вольные хлеба:– Ступай, корми, плодись.Как хочешь, так и лги.Чем хочешь, тем и меряй,какою хочешь мерой.Короче, жизнь как жизнь,хоть заразись холерой,хоть оспой,хоть влюбись.Не сходится опять.Как жить с такой оглядкой —не помня, помнить все,что было до тебя.Хоть пьянствуй, хоть колись,хоть по кустам украдкой…Но вот же рядом – жизнь.Она – сама собойтечет, цветет, рождается и вянет,гуляет свадьбы, на поминках пьет.Чего ж еще-то?С чем ты не согласен?И кто ты? Чёрт?Ты исчезаешь в масседеталей, но и те в тебе наперечёт.В любой из них, как в стопке пыльных книг,как в хрустале, как в гранях зазеркалия,твой черный лик, твой белый воротник,как между пальцев заводная талия —твое танго̀ – губительный бокалвсего один глоток, пригубленный овал.Деталей, как песка, строй, что придет на ум:вокзал, аэродром, метро, Метро̀пль, ГУМ,таинственный отель – глазастый Метропо̀ль,Лубянки честный и открытый профиль,как гастроном на первом этаже,и воронки в подземном гараже,и метроном, качающий ужезаточенным, как молния по небу…Петру, Борису, Дмитрию и Глебу…Эге-ге-гей, родная сторона!Ты как дробинка в жопе у слона.Когда я возвращаюсь к прежним мыслям,из темноты грядущим в суету,порез травинки чувствуя во рту,и стайки украинских проститутокнапротив Думы, где в любое время сутокя находил смирение уму,когда пускал себя на волю страстии разбирал на винтики и части,раздаривал на лобызанья телтак искренно, что даже не потел.Но власти нам и здесь сказали: здрасьте!У мудрых тел совсем другой удел.У нас еще запас не оскудел великих дел.Куда еще пустить пастись слова?Быть может, в те же коридоры власти?Но в этой топке быстрые дрована первый слог. Второй, конечно, будетс изнанки шарика на елке у Кремля.Пока он цел, в нем кружится земляпо выверенной Кеплером орбите.Так снится мне, так снилось дяде Вите,седому дворнику, который не метет,поскольку и ходить уже не может —настолько стар… Но водку все же пьет.Что тот, что этот шар,в любом на свете шарероятся все шарывсех мыслимых орбит,и даже в тех шарах,которыми карбид,с водой соприкасаясь,пенит небо.И рифма тут как тут:«в тени кариатид».Мысль слово отпускает погулять.Отец пинками гонит дочку-блядь.Я сам себя стараюсь обзадорить,вторыми вторить, первыми пердолить,людьми блудить, горами городить,из городов выцеживая нежностьраспутных девок, купленных за грош.Куда еще ты, слово, заведешь,в какие вековые дебри бреда?У мысли есть творительное кредо:слова бросать на ветер, говорить.
