Читать «Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)» онлайн - страница 22

Судебные процессы с участием женщин и Указ о единонаследии

Указ о единонаследии, с одной стороны, упрочил положение дворянских наследниц и вдов, но с другой — установил для женщин такое ограничение, которое повлекло за собой далекоидущие последствия: этим указом родителям запрещалось давать деревни дочерям в приданое. Приданое в петровское время полностью состояло из движимого и личного имущества — домашней утвари, одежды, драгоценностей, но могло также включать в себя сумму денег, специально предназначенную для молодых на покупку деревень. Таким образом, дворянки все же могли приобретать недвижимость, если покупали ее на деньги, полученные в приданое. Тем не менее, запретив прямую передачу земли дочерям в приданое, Указ о единонаследии уничтожил важный источник приобретения земельной собственности для дворянских женщин.

Как и в средневековых уложениях, в Указе о единонаследии не делалось попытки прояснить юридический статус приданого по отношению к наследству. В законе не указывался точный размер приданого и был обойден вопрос о наследственных правах замужних дочерей. Более того, содержавшийся в указе запрет включать землю в приданое не только порождал раздоры между братьями, но и подталкивал женщин подавать в суд на родственников обоих полов, если им казалось, что их обделили семейным добром. По сути дела, самым устойчивым результатом тщетной попытки Петра опрокинуть вековую традицию разделов имущества стало поразительное множество имущественных споров с участием женщин после 1714 г.: в XVIII в. в 57,5% таких дел, зафиксированных в Вотчинной коллегии, участвовали стороны обоих полов, а еще 9% тяжб происходило только между женщинами. Таким образом, хотя русские дворянки и так уже не были новичками в судебных процессах, Указ о единонаследии открыл им новую эру в области имущественных споров. Не один десяток лет после отмены этого закона мужчины и женщины обращались в суд на том основании, что они или их родители родились «в пунктах», т.е. в период действия указа, и были обманным путем лишены своей доли семейного достояния.

С того момента, как их доступ к земельной собственности был ограничен, дворянки стали выдавать себя за законных наследниц отцовских имений, пользуясь неясностями в Указе о единонаследии. Николай Трескин после смерти отца и дяди оказался втянут в спор с четырьмя своими тетушками, каждая из которых истолковывала положения указа в свою пользу. В ходатайстве, поданном в Вотчинную коллегию в 1722 г., Трескин утверждал, что он — единственный наследник имений недавно умерших отца и дяди. Три сестры его отца получили в приданое движимое имущество, выходя замуж. Что касалось четвертой сестры, Марфы, то, как писал Трескин, «дед мой и дядя и отец мой видя ее такое… желание к пострижению купили кельи в Москве в Страстном девичьем монастыре и в клад дан». Марфа много лет пользовалась финансовой поддержкой братьев, но теперь по неизвестным Трескину причинам пожелала отказаться от послушания и вознамерилась «быть после отца и матери и брата своих наследницею». После смерти второго своего брата, дядюшки Трескина, Марфа приехала к Трескину в деревню и «по брала пожитки ево все без остатку денги и платья и серебряную всякою посуду… и… лошадей… и всякую конную збрую и… вывезла все в Каширском уезде к сестре своей». Остальные три тетки Трескина, в свою очередь, тоже подали жалобы: каждая утверждала, что она и есть единственная законная наследница отцовских владений, так как ничего не получила при вступлении в брак, и уверяла, что другие сестры свою долю уже забрали; при этом все в один голос отвергали претензии племянника.