Читать «Переходы от античности к феодализму» онлайн - страница 203

195

Джонс, Гибель античного мира , с. 375–376, 533.

196

Этот разрыв, конечно, был свойственен не только новой религии, но распространялся также на традиционное язычество. Это отмечает Браун: «После поколений внешне удовлетворительной публичной деятельности, все выглядело так, словно поток, гладко перетекавший из внутреннего мира человека в мир внешний, прервался. Тепло испарилось из знакомой среды… Классическая маска больше не подходила огромному и непостижимому ядру мира». Brown, The World of Late Antiquity, p. 51–52. Но, как показывает сам Браун, наиболее сильным языческим ответом на него был неоплатонизм, последняя доктрина внутреннего примирения между человеком и природой, первая теория чувственной красоты, заново открытая и освоенная в другую эпоху Возрождением.

197

E. A. Thompson, A Roman Reformer and Inventor , Oxford 1952, p. 44–45.

198

Энгельс язвительно замечал, что: «Христианство совершенно не повинно в постепенном отмирании античного рабства. Оно в течение целых столетий уживалось в Римской империи с рабством и впоследствии никогда не препятствовало работорговле у христиан»; см.: Маркс, Энгельс, Соч., т. 21, с. 149. Это суждение отдает излишней безапелляционностью, как можно увидеть из более тонкого анализа отношения церкви к рабству у Блока: Bloch, ‘Comment et Pourquoi Finit l’Esclavage Antique?’ (особ. p. 37–41). Но основные выводы Блока не слишком отличаются от выводов Энгельса, несмотря на необходимые уточнения, которые он добавляет к ним. Более свежий и подтверждающий такую точку зрения анализ отношения раннего христианства к рабству см.: Westermann, The Slave Systems of Greek and Roman Antiquity , p. 149–162; A. Hadjinicolaou-Marava, Recherches sur la Vie des Esclaves dans le Monde Byzantin , Athens 1950, p. 13–18.

199

См., напр.: Thompson, The Goths In Spain , p. 305–308.

200

D. J. Chitty, The Desert a City , Oxford 1966, p. 20–21, 27. Прискорбно, что, вероятно, единственное полноценное исследование раннего монашества оказалось столь последовательно благочестивым по своему подходу. Замечания Джонса по поводу разнородных сведений о монашестве в эпоху поздней античности точны и проницательны: Джонс, Гибель античного мира , с. 374–375.

201

В этом состоит основной недостаток статьи: Lynn White, ‘What Accelerated Technological Progress In the Western Middle Ages?’, In A. C. Crombie (ed.), Scientifi c Change , London 1963, p. 271–291. Это – смелое исследование последствий монашества, в некоторых отношениях превосходящее «Средневековую технологию и социальные изменения» этого автора, поскольку техника в нем не фетишизируется в исторически самостоятельную силу, а, по крайней мере, связывается с социальными институтами. Утверждение Уайта о важности идеологического разодушествления природы христианством в качестве предпосылки последующей технологической трансформации кажется соблазнительным, но в нем упускается тот факт, что еще большее «разколдовывание мира», произошедшее вскоре после этого в исламе, не оказало заметного влияния на мусульманскую технологию. Значение монашества как средства размывания классической трудовой системы не следует переоценивать.