Читать «Переходы от античности к феодализму» онлайн - страница 198

152

Это описание основывается на: E. A. Thompson, The Early Germans, Oxford 1965, p. 1–28. Это – марксистское исследование германских общественных формаций от Цезаря до Тацита, которое служит образцом ясности и четкости. Работы Томпсона составляют бесценный цикл, который охватывает все развитие германского общества в античности с этой эпохи до падения вестготского королевства в Испании почти семь веков спустя.

153

M. Bloch, ‘Une Mise au Point: Les Invasions’, Mélanges Historiques , I, Paris 1963, p. 117–18.

154

Thompson, The Early Germans , p. 48–60. Формирование «дружинной» системы было важным предварительным шагом в постепенном переходе от племенного устройства к феодальному. Оно означало разрыв с социальной системой, основанной на родственных отношениях. «Дружина» всегда определялась как элита, которая не ограничивалась родственной солидарностью, а, напротив, заменяла своими новыми формами лояльности и солидарности привычные биологические узы. Это свидетельствовало об упадке родовой системы. Полностью сформировавшаяся феодальная аристократия, конечно, имела свою собственную (новую) систему родства, которую историки только начинают изучать, но она никогда не была ее доминирующей структурой. Прекрасное рассмотрение этой важнейшей проблемы см. в: Owen Lattimore, ‘Feudalism In History’, Past and Present , No. 13, November 1957, p. 52.

155

E. A. Thompson, The Visigoths In the Time of Ulfila , Oxford 1966, особ. p. 40–51; еще одно ясное исследование, составляющее продолжение его более ранней работы.

156

Frank, Scholae Palatinae, p. 63–72; Jones, The Later Roman Empire, II, p. 619–622.

157

В XX веке историки подчас были склонны, в противовес традиционным концепциям, преувеличивать степень предшествующего симбиоза обоих миров. Крайним примером служит поршневская идея, что весь римский базис целиком покоился на рабском труде пленных варваров, и следовательно, две социальные системы с самого начала были структурно взаимосвязаны: собрания воинов раннегерманских народов служили просто оборонительным ответом на экспедиции, совершавшиеся римлянами с целью получения рабов. Согласно этой точке зрения, империя всегда составляла «сложное и антагонистическое единство» со своей варварской периферией. См.: Б. Ф. Поршнев, Феодализм и народные массы, М., 1964, с. 510–511. Здесь серьезно переоценивается роль труда пленных рабов в Поздней империи и даже доля рабов, происходивших с германских окраин в Ранней империи.