Читать «Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин» онлайн - страница 133

Глава девятая ИЗДАТЕЛЬ В ГОДЫ ВОЙНЫ

Под влиянием поражений русских в первые два года войны у Сытина отчетливо проявились ура-патриотические настроения. Не так было в 1904 году, теперь же Сытин поможет самодержавию: он станет проповедовать ненависть к врагу и замалчивать совсем уж худые вести с фронта. Кроме того, будучи свидетелем политического смятения в столице (переименованной на русский манер в Петроград), а также нарастающих повсеместно перебоев в снабжении, отчаяния и недовольства, вызванных тяжелыми потерями в сражениях с немцами и австрийцами, Сытин позаботился о том, чтобы «Русское слово» смягчило критику загнанного в угол правительства. На передний план выступили интересы российского государства, для которого началась пора испытаний. Хотя военная цензура и нехватка бумаги и без того сдерживали издательскую деятельность, Сытин сам счел необходимым отступить от чеховского принципа говорить людям всю правду без утайки.

I

Объявление Германией войны 19 июля 1914 года явилось для русских, в том числе и для Сытина, полной неожиданностью, несмотря на то, что немцы обвинили Николая II и его правительство в проведении мобилизации с целью поддержать сербов в их борьбе с австрийцами. Тем не менее Сытин надеялся на скорое окончание конфликта, и его редакторы в «Русском слове» энергично взялись за освещение сражений и всего хода кампании с той же объективностью, какая отличала газету во время русско-японской войны. Правительство, в свою очередь, крайне опасаясь вражеской пропаганды и критики внутри страны, ввело строгую военную цензуру и предписало цензорам обращать особое внимание на «Русское слово». Мало того, что сытинская газета была самой читаемой в России, но она к тому же пользовалась необыкновенно широкой популярностью в деревне, а именно оттуда приходила в царскую армию основная масса солдат.

В сентябре 1914 года начальник Главного управления по делам печати вызвал к себе Руманова, показал ему приказы Верховного командования, касающиеся прессы, и велел довести их смысл до Сытина и редакторов «Русского слова». Всего за два месяца, отчитал он Руманова, «Русское слово» умудрилось помочь врагу. Он – «друг газеты», однако, если она не переменится, он употребит власть. Преждевременному разглашению сведений о военных операциях нет оправдания, а посему – никаких репортажей до появления официальных сводок.

К октябрю военная цензура еще более ужесточилась, и вновь «Русскому слову» досталось за критику больше других. Отныне два цензора прочитывали военные комментарии, а также все иные материалы газеты, имеющие отношение к войне. Кроме того, они обязаны были определять, какое впечатление могут произвести публикации на гражданское население, и запрещать все, что казалось «упадническим». Касательно военно-морских вопросов «Русскому слову» впредь надлежало ограничиваться только официальными сообщениями.