Читать «Райское яблоко» онлайн - страница 48

– Она вам так, Лиза, идет, просто прелесть!

– Еще бы, ведь муж подарил, от души! Ты помнишь, как ты подарил эту шубу?

– Да я тебе шуб этих столько дарил!

– Но это ведь первая, Саша! Ведь первая!

И так прошли годы. Она притерпелась, но внешне. А сердце ее разрывалось. Подруга постарше (не замужем, с сыном!) сказала, что Лизе так долго не выдержать.

Сидели на даче в одном гамаке. Подруга курила, а Лиза молчала.

– Тебе нужна помощь, – сказала подруга.

Белели березы, на небе ни облачка.

– Пойдем к Ибрагиму, – сказала подруга.

– И что он мне сделает?

– Хуже не сделает.

Она понимала, что больше не может. Ночами, когда он лежал с нею рядом, закинув лицо, и оно проступало в прозрачном струящемся свете, в котором заметны головки задумчивых ангелов, – в такие минуты несчастная Лиза боялась того, что с ней происходило. Она становилась все злее и злее. А разве есть в злобе какой-нибудь смысл? Ведь это – еще одна форма страдания. И чем злобы больше, чем гуще она и цветом чернее, сочнее и жарче, тем и безысходней страдание.

Подруга, растившая сына одна, была не брезглива. Ни связями в лифте, ни в зимнем лесу, ни тем, чтобы ночью, в купе, когда мчишься куда-нибудь в Тверь, вдруг отдаться чужому, который случайно с тобой рядом мчится, – ничем перечисленным эта подруга не пренебрегала. Но кто ей судья? Заблудшая женщина! Что будет с сыном, когда он – дай Бог ему – вырастет тоже? Наверное, сразу пойдет по стопам своей неразборчивой матери. Впрочем, он, может быть, и не пойдет по стопам. А может, он станет биологом даже. А может быть, микробиологом. Это, наверное, проще, а платят не хуже. Но как бы там ни было, эта подруга, растившая сына одна, давно знала известного мага, целителя разных душевных и даже телесных болезней. Она и свела его с бедною Лизой.

Ибрагим занимал весьма странное помещение почти что под самою крышей и жил с близким другом, танцором, который вел все их хозяйство, в то время как сам Ибрагим на улице мог находиться лишь ночью. Дневной свет ему почему-то мешал. (Черта, кстати, странная и неприятная.) Сам дом был при этом печально известным, стоял над рекою, глядел ей на дно, и много случилось за этими стенами, когда никого еще – ни Ибрагима, ни друга-танцора, ни Лизы – на свете не существовало, а были другие какие-то люди и трудности. Мало кто обращал внимание, что под самою крышей этого знаменитого дома есть что-то вроде чердачного, но вполне благоустроенного помещения, в котором уже когда всех, кого можно, убили и вывезли снизу, из славных квартир их, устроились новые люди: танцоры, художники и колдуны. Они служат только искусству, их ноздри не чувствуют запаха крови нисколько.

Поднявшись сперва на лифте до самого последнего этажа, увидели обе взволнованные женщины маленькую лестницу, ведущую словно бы прямо на небо. Подруга была здесь своим человеком, поэтому, быстро схвативши за локоть совсем побледневшую Лизу, взлетела наверх по ступенькам, как хищная птица. Открыл им танцор, томный, крошечный, тонкий. Он был в тренировочных черных штанах, босой и без майки. Бросался в глаза педикюр на танцоре, такой спело-красный, как будто по полу рассыпали ягоды. Глаза у танцора казались большими от темно-лилового карандаша, и он улыбался приятно и радостно.