Читать «Живая плоть» онлайн - страница 78

– Я вот что скажу тебе – даю за все четыреста фунтов.

Виктор был разочарован. Новая мебель, он видел в витринах магазинов, была очень дорогой. И даже бывшая в употреблении тоже взлетела в цене. Да ведь когда он хотел купить кое-что для своей квартиры, перекупщики не могли продать старые буфеты и обеденные столы. Положение вещей изменилось. Один только гарнитур из трех предметов наверняка стоил четыреста фунтов.

– Пятьсот, – сказал Виктор.

– Погоди-погоди! Мне нужно хорошо заплатить человеку, чтобы он приехал со мной сюда и погрузил все это. Нужно заплатить за бензин и амортизацию грузовика. Нужно полдня не появляться в магазине.

Джапп достал еще одну мятную конфету, посмотрел на нее и сунул в карман.

– Думаю, что одно инвалидное кресло потянет сотню, – заметил Виктор. – Посмотрите, оно почти новое.

– Скажу тебе честно, петушок: спрос на инвалидные кресла сейчас невелик. Подвешивание инвалидных колясок на цепи с потолка в комнате отдыха в Эктоне не прижилось, ведь это нельзя назвать шиком, верно? Четыреста двадцать.

Они сошлись на четырехстах сорока, и Джапп сообщил, что приедет забрать мебель в следующую среду. Посмотрел на выросшую траву в саду Мюриель и заметил, что хорошо бы здесь поселить львицу с детенышами. Виктор снова вошел в дом. Мюриель мыла чайную посуду. Вымыла чашку, ополоснула ее, вытерла посудным полотенцем, поставила в шкаф и принялась за блюдце. Виктор сказал, что ему нужно в туалет, пошел по коридору, поднялся по лестнице с красной ковровой дорожкой. Нельзя было сказать, что здесь ничто не изменилось с тех пор, когда он проделал этот путь чуть меньше одиннадцати лет назад в поисках «люгера». В доме стало заметно грязнее. Неужели работой по дому занимался Сидни? Или просто Мюриель после его смерти ничего не делала? Некогда блестящие края лестничных ступенек теперь лежали под слоем серой пыли, и дорожка была покрыта толстой коркой грязи, состоящей главным образом из волос, видимо, принадлежавших Мюриель, выпавших и брошенных лежать здесь годами. Снаружи светило солнце, совсем как в тот вечер, когда он отпер дверь ключом, изготовленным им в скобяной лавке, пользуясь тем, что тетя и мать поехали проведать Сидни в больнице, и, как в тот вечер, дом был мрачен и тих. Сейчас этот день словно бы повторился. Здесь все так же было тихо и мрачно. Скорее всего, за все эти годы окна так ни разу и не открывали. В воздухе по-прежнему стоял запах камфары, и с ним смешивался резкий, кислый запах пыли.

Некогда этот дом был красивым: его возводили в то время, когда строительные материалы были сравнительно дешевы, когда было в избытке отличной твердой древесины, и когда почему-то было больше времени, больше мастерства, больше людей, умеющих создавать облицовку, резьбу по дереву, необычную отделку карнизов. Однако же строители или, может, архитектор хватили через край, когда вставили в оконные проемы чрезмерно освинцованное стекло, а занавеси завершали дело, превратив этот особняк в темную пещеру. Скорее всего, эти шторы были приобретены в каком-то большом магазине, например в «Уайтлиз» или «Бентоллз». Они были сшиты из толстого бархата или тяжелого толстого шелка, плиссированные, с подкладкой и оборками, украшенные волнистыми шнурами с кисточками. Эти занавеси никогда не чистили хотя бы щеткой, в их складках скапливались пыль и мелкий мусор. Виктор, сам не зная почему, зашел в ту самую комнату, где был спрятан пистолет, и дернул за штору. Ему в лицо вылетела туча пыли, вызвав кашель. На ковре пыль лежала так густо, что не видно было рисунка с желтыми гроздьями и зелеными виноградными листьями. Теперь это были какие-то синевато-серые разводы.