Читать «Живая плоть» онлайн - страница 27

Возможно, она умерла. В тюрьме не потрудились бы сообщить ему об этом. Возможно, прикована болезнью к кровати. Дом выглядел нежилым. Но это впечатление создавалось и в тот далекий рождественский день, когда он пришел сюда с родителями; на входной двери не было ни гирлянды, ни открытки. Виктор взялся за металлический прутик и позвонил.

Все окна соседних домов отливали черным антрацитовым блеском, но в доме тети они казались подернутыми серой дымкой, пыльным налетом: на них многие годы лил дождь, а потом снова садилась пыль. Виктор позвонил снова. На сей раз что-то сдвинулось в полной безжизненной тишине дома. Сам не понимая отчего, – он ведь просто звонил своей старой тете, с которой не было связано ничего значительного, – Виктор ощутил легкий страх, электрическую дрожь в плечах и в пояснице. Втянул живот, расправил плечи и сделал глубокий вдох.

Дверь медленно приоткрылась, кто-то внутри дома это делал очень медленно и осторожно – на дюйм, на шесть дюймов, на фут. На Виктора уставилось подергивающееся старческое лицо, смахивающее на мышиное. Тетя так постарела, что он не узнал бы ее в том почти невозможном случае, если б они встретились в каком-нибудь другом месте. Дженнер не мог отвести от хозяйки дома напряженного взгляда, и с каждым мгновением ему казалось, будто кто-то невидимый сжимает его горло. Раньше она была громадной, с большим белым отечным лицом, напоминавшим ему замысловатый торт в витрине кондитерской, покрытый сахарной пудрой, с вишнями и марципанами, окруженный золотистыми украшениями. Теперь этот торт будто выбросили в мусорную корзину: на месте глазури появились пыль и паутина, похожий на плесень налет покрыл пористые щеки. Полное тело, раньше туго затянутое корсетом, стало дебелым и сгорбленным. Мюриель носила розовую сетку на редких седых волосах, некогда обесцвеченных пергидролем. На ней были грязно-синие шерстяной халат и домашние туфли.

Виктор не знал, что сказать. Сглотнул. Он ждал, чтобы она заговорила первой, но потом понял, что она не узнает его.

– Я Виктор, – сказал он.

Мюриель отступила назад и вскинула руку ко рту. Он вошел и закрыл за собой дверь. Она спросила хриплым шепотом:

– Ты в бегах?

У него возникло желание убить ее; он представил себе, как это делает. А потом понял, что она боится.

– С чего ты взяла? – грубо спросил он.

– Тебе еще четыре года сидеть.

– Не слышала о сокращении срока за хорошее поведение?

Старуха испуганно уставилась на него. Смерила взглядом, держась за лицо похожими на птичьи когти пальцами. Издала тонкий, нервозный смешок.

– Хорошее поведение! – сказала она. – Надо же – хорошее поведение.

Виктор помнил с давних времен, где находится гостиная. Распахнул дверь и вошел. Тетя, шаркая, последовала за ним.

– Я уж подумала, ты сбежал.

Он пропустил эти слова мимо ушей. Гостиная была полна газет и журналов. У стены напротив камина высились от пола до потолка четыре журнальные стопки. Казалось, Мюриель перестала их складывать только потому, что они достигли потолка. В проеме эркера были аккуратно сложены газеты – широкоформатные слева, малоформатные справа, на высоту около четырех футов. Еще журналы занимали место между обеденным столом и полом, три книжных шкафа, ниши по обе стороны камина, даже диван и одно из кресел. От журналов было свободно только небольшое пространство посреди ковра да еще кресло с наброшенным на него одеялом, в котором его тетя, очевидно, сидела перед телевизором.