Читать «Грезы Маруфа-башмачника» онлайн - страница 19

— Да ты хитра, дочь моя, — пробормотала Хатидже.

— О нет, просто эти слова меня не подводили ни разу. И матушка всегда ловилась на эту удочку. Ибо она очень дорожила мнением соседей, старалась выглядеть в глазах окружающих настоящим идеалом матери и жены. И потому сама мысль о том, что соседи узнают о недостойном поведении уважаемой Саиды, воистину повергла ее в пучину непритворного горького отчаяния.

— И так тебе удалось выйти замуж за Маруфа…

— Да, уважаемая. Матушка закатила настоящий пир. Ведь не могла же она допустить, чтобы у ее дочери свадьба была хуже, чем у соседей или приятельниц…

Алмас вновь прикрыла глаза. О, она отлично помнила свою свадьбу, ей даже не пришлось для этого мысленно возвращаться в прошлое. Ведь она, как многие девушки, надеялась, что эта церемония будет огромными воротами в бесконечное счастье. Но действительность оказалась куда печальнее. Ибо матушку более всего интересовало и беспокоило мнение подружек. И она все устроила на собственный вкус.

А потому Алмас, вместо того чтобы радоваться предстоящим хлопотам, с ужасом следила, как стали появляться в их доме торговцы тканями и кушаньями, украшениями и духами, коврами и посудой… Матушка суетилась среди этой толчеи, но уговоров дочери не слушала да и, пожалуй, не слышала. Она лишь повторяла, что ее дочка не будет обделена ничем и что никто из соседей не посмеет сказать, что Алмас выходила замуж в отрепьях, или что на свадьбе нечего было есть, или что приданое мало и вовсе никуда не годится.

— Вскоре, уважаемая Хатидже, я уже не рада была, что настояла на свадьбе. Ведь после того, как матушка собрала приданое, в дом потянулись тетушки и кумушки, соседки и приятельницы. Они мяли в руках ткани, принюхивались к притираниям и благовониям, ковыряли пальцами лак на столиках и пытались оторвать кисти на подушках. А их дочери и племянницы по углам шептались, что такое роскошное приданое достойно не меня, решившей связать свою судьбу с простым башмачником, а кого-то из них, мечтающих о принцах или, на самый худой конец, о единственных сыновьях богатых купеческих родов.

— Должно быть, тебе было не скучно в эти дни…

— О да! Я готова была уже бежать из дому. И удерживали меня лишь мысли о том, что вскоре все закончится и я смогу насладиться спокойствием своего очага и жизнью с любимым.

— Скажи мне, Алмас, а радовался ли этому сам Маруф?

— Должно быть, радовался, хотя ни разу мне этого не сказал. Он утешал меня, повествуя о разных странах и народах, о том, как устроена их жизнь, что принято на полуночи и полудне. Сейчас мне кажется, что то были наши с ним самые счастливые дни.

— А помнишь ли ты свою свадьбу, девочка?

— О да, причем столь отчетливо, будто это было вчера.