Читать «Собиратель миров» онлайн - страница 56

28. КТО ЗАНИМАЕТ ВЫСШЕЕ МЕСТО

Днем — Йеханнум, а ночью — Барабут. Восхищен ли ты моей акклиматизацией? В вольном переводе: здесь днем правит дьявол, а по ночам — Вельзевул. Потребен вкус к своеобразным развлечениям, чтобы приятным образом проводить тут время. Я приспосабливаюсь. И все же кое-чего мне не хватает. Главным образом общества гуруджи. Ты, разумеется, помнишь, я однажды подробно описывал его. Языку обучить могут многие, учителей как мух в конюшне, но попробуй найти такого, кто умеет прославлять священную несерьезность жизни как восхитительный старый чудак Упаничче. Он примирил меня с жизнью в Бароде. Особенно под конец. Это не преувеличение. Он обладает даром, который заставляет узреть ничтожность твоего собственного отчаяния. Дух его стоит одной ногой в повседневности, другой — парит над человеческим бытием. Наверное, я больше его не увижу. Индуизм в прошлом, мой милый друг, я обратил себя к исламу. Он лучше подходит местному пейзажу, оттого высока плотность дервишей. Думаю, что заменю гуруджи отрядом учителей. Прозрачные тайны аль-ислама поверяет мне один человек на берегу реки. Мы сидим под деревом тамаринд на войлочном коврике, среди сладковатого аромата базилика, и наставляя меня, этот учитель, слишком оседлый для дервиша и слишком необузданный для алима, глядит на поток внизу, на людей, теснящихся на плоту. Я нашел уже и учителя персидского, самого гордого языка на свете, как мне кажется после того, как меня провели по его дворцу. Есть и третий учитель, настоящий дервиш, дикий, который сеет смуту, чтобы достичь высшего познания. К сожалению, мы редко видимся. Но когда мы встречаемся, по большей части случайно, он тайком сует мне стихотворение, словно я — бедняк, но гордый, чтобы просить подаяние. Он вывел из равновесия мой ватерпас. Я последовал за ним, и он увлек меня в песню, точнее, в некую песенную форму. Мой дорогой, такое стремительное соскальзывание в экстаз нам и неведомо. Музыка и поэзия — вот чем благословенна эта земля. Урду, поющий язык, столь обилен, что разговор о картофеле производит на меня впечатление постановки «Чайльд-Гарольда». Я наслаждаюсь переменой.