Читать «Четвертая Беты» онлайн - страница 169

— Я, пожалуй, выйду.

Он поднялся по пандусу в парк, связался со станцией. Вокруг не было ни одной живой души — будний день, все работают и не знают, что на них свалилось… А может, и не свалилось? Может, им действительно нужны только покой… иными словами, незнание… хлеб и твердая власть? А что такое твердая власть? Вульгарное и грубое насилие? Истязание тела и унижение души? И что же, большинство тоскует по этому унижению? Как же такое может быть, как человек, прошедший мучительный миллиардолетний путь от комочка слизи до разумного существа, способен этот разум, этот шедевр эволюции, использовать для того лишь, чтобы признать неразумным самого себя, отказаться мыслить, предоставив это право тем, кто волею судьбы или собственной предприимчивости и только изредка силою истинных достоинств поднялся над ним хотя бы на одну жалкую ступенечку по социальной лестнице? Откуда берутся миллионы людей, лишенных самоуважения? А может, здешние люди просто не доросли до полной цивилизованности, может, чтобы изжить рабское начало, нужно еще два-три века, не меньше, и бесполезно пытаться сократить этот срок, пока он не минует, бакны останутся нацией рабов? Людьми, лишенными всякого права воздействовать на ход истории и течение собственной жизни и даже не пытающимися изменить подобный порядок вещей… Дану стало стыдно за свои мысли. А Маран? А Поэт? А Дае? А Свата? И вообще, что на него нашло, почему он забыл об осенних событиях, о сотнях тысяч людей, вышедших на улицы, на площади?..

Дан вернулся в подвал, когда он шел уже по проходу между столиками в дальний угол, где оставил Марана, его нагнал запыхавшийся Поэт.

— Где этот герой? — спросил он сердито.

Вопрос был чисто риторическим, и Дан промолчал.

Маран сидел в той же позе — откинувшись на спинку стула, сцепив за этой спинкой руки и чуть запрокинув голову назад. Глаза его были закрыты.

Поэт плюхнулся на стул, придвинул чашку и опрокинул в нее остатки тийну. Затем так же стремительно проглотил содержимое чашки и со стуком поставил ее на столик.

— Сумасшедший, — сказал он. — Дон Кихот.

Маран открыл глаза.

— Кто?

— Полетишь на Землю, узнаешь. Теперь тебе другой дороги нет.

— А где Дор? — спросил Маран, оставив его реплику без внимания.

— Дор поскакал в свой Кузнечный цех. Сообщать приятные новости. Объясни мне, пожалуйста, ты здоров и нормален? Может, у тебя лихорадка? Или ты повредился в уме? Ты понимаешь, что ты наделал? Зачем тебе это понадобилось? На что ты рассчитывал? Эх, Маран!.. — он с досадой стукнул кулаком по столу.

Бармен, словно восприняв его жест, как сигнал, поставил на столик новую бутылку.

— Вот это верно… — Поэт потянулся за бутылкой, налил себе, подумав, налил Марану до краев. — Пей. Тийну хорошо успокаивает. Надо успокоиться.

— Это тебе надо успокоиться, — заметил Маран, но чашку взял.

— О Создатель! Нет, этот человек невыносим! Посмотри на него, Дан. Он пьет тийну так, словно ничего не случилось.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил Маран устало. — Чтоб я рыдал и бился головой об стены? Или застрелился? Так у меня оружия нет, не из чего.