Читать «Клинок Тишалла» онлайн - страница 487

Очень долго.

И снова запись не содержит актерского монолога, не дает намека о том, какие мысли блуждали в голове Кейна. Только сердце переходило временами на адреналиновый галоп, да обжигала глаза непролитая слеза.

— Проблема со счастливыми концовками, — бормочет он наконец, — в том, что ничто по-настоящему не кончается.

— Аминь.

Снова долгая-долгая пауза, покуда Кейн смотрит в небо, будто пытается разглядеть в нем образы сошедшихся в бою богини и бога; потом устремляет взгляд на арену — почти в самый ее центр. К алтарю.

— А Ламорак? — произносит он затем. — Этот сучий потрох теперь тоже бог?

— Разумеется.

— Иисусе!

— Нет. Скорей Иуда. Ламорак станет покровителем предателей, ревнивцев, всех, кто таит в сердцах грех и замышляет тайное злодейство. Отравителей.

Наемных убийц.

— Класс, — бурчит Кейн, горько скривившись. — Это типа для меня особый подарок?

Нет ответа.

— А как насчет Берна?

— Увы, нет. Берна я не храню в душе своей. Какая жалость, из него вышел бы отменный бог войны, не находишь? Во многих отношениях он так подобен Аресу…

Тут уже Кейн не находится с ответом.

— А что с Ханнто-Косой? — бормочет он задумчиво. — Он… ты… начинал карьеру некромантом, ведь так? Бог смерти?

— Красоты.

Кейн фыркает.

— Забавно, да? Человечек столь уродливый, что мне нестерпимо было им оставаться — однако красота была единственной его страстью. Даже сейчас ничто другое не трогает его.

Кейн качает головой.

— Хреновая какая-то работенка. Ты же начинался с него, верно?

— Вот поэтому он главный в моем пантеоне, Кейн.

— Главный? Бог красоты?

— С твоего разрешения, я отвечу словами Китса:

«Истина прекрасна,

Как верна красота; вот все, что знаешь ты,

И все, что должен знать».

Кейн откидывается на спинку сиденья, глядя в небо и размышляя; думаю, задремывает ненадолго, потому что глаза его закрываются на какое-то время, и после этого тень стены всползает по восточным трибунам.

Когда он заговаривает снова, голос его звучит почти — только почти — спокойно.

— Что это за хрень с «владыкой Кейном»? — лениво интересуется он.

Сухой голос отвечает без запинки, словно и не было долгой паузы:

— Всего лишь ничтожный символ моей признательности. Дети мои станут обращаться к тебе подобным образом до скончания твоих дней, в знак великой чести.

— Сворачивай балаган. Я не хочу быть ничьим владыкой. Я Кейн. Этого довольно.

Пауза. Затем:

— Возможно. Но как же мне выразить, насколько я тебя ценю, и показать, что ты сделал для меня? Какой награды будет довольно?

— Можешь оставить меня, на фиг, в покое.

— Ох, Кейн, разве это удавалось хоть одному из нас?

Кейн молчит.

— Предложить тебе работу?

— Какую работу?

— Не хочешь стать императором?

— Господи Иисусе, нет! — вскрикивает Кейн и разражается хохотом. — Это у тебя называется наградой?

— Но Империи нужен правитель, и многие посчитали бы почти неограниченную власть…

— Мне довольно собственной, — отвечает Кейн. — Не забыл?

Запнувшись:

— О да.

— Навесить на меня невыполнимую работу? Очень весело. Блин. И, знаешь, всякий раз, как я к тебе нанимаюсь, это плохо кончается для нас обоих.