Читать «Максимализмы (сборник)» онлайн - страница 324

Но шпионы мне не попадались, и я выбрал более оптимальный метод – если гора не шла к Магомету, то я сам отправился в Америку. А в ней я полностью выздоровел от своего «холецистита» и прочих советских болезней.

Впрочем, одна осталась – нетерпимость. И эта болезнь сохраняет моё здоровье.

Антисоветская «Спидола»

На работу я пошёл в 15 лет, а по гуманным советским законам подростку до шестнадцати лет разрешалось работать не больше 4 часов в день. Папа устроил меня работать в Учебно-экспериментальные мастерские ЛЭТИ – там начальником был его фронтовой приятель Д-ов. Я собирался поступать в ЛЭТИ и заиметь в самом этом институте предпочтительные для приёма два года трудового стажа было идеальным вариантом. Меня взяли в радиомонтажники. Я учился припаивать сначала сопротивления и конденсаторы, а потом (как поощрение) дорогостоящие диоды и транзисторы на текстолитовые и гетинаксовые платы. Когда я уходил в полдень, отработав свои четыре часа, все вокруг провожали меня злобно-завистливым взглядом. Законность моего ухода никого не смиряла с тем, что они-то должны продолжать ишачить.

Именно работая в Учебно-экспериментальных мастерских ЛЭТИ, я впервые испытал оргазм от нечаянного «вибратора». Мне дали механическое задание – пройтись корщёткой по металлической поверхности панелей, на которых монтировались осциллографы. Корщётка была смонтирована на круге, который вращался мощным электрическим мотором на стальной стойке, привинченной к цементному полу. Корщётка вращалась на уровне моего живота. Я, прижимая панель к корщётке, другую сторону панели подпирал низом живота и двумя руками держал панель за боковые стороны. Корщётка сотрясала панель, а панель передавала вибрацию через одежду на мой хуй – я почувствовал приятность и, когда я прижал панель сильнее к корщётке, она завибрировала сильнее, сползла полностью мне на хуй, и я излился себе в трусы. Механика сработала. Я с тех пор полюбил работу на корщётке, но мне её давали редко. В основном я паял.

Когда мне исполнилось 16, я стал работать полную смену и даже стал членом профсоюза. Добрый профсоюз давал нашему рабочему коллективу на зиму одну пару лыжных ботинок. Их приходилось разыгрывать среди лыжников. Я лыжником не был, но в лотерее участвовать стал и выиграл, чем вызвал злобу старого, толстого механика, который навострился на лыжные вылазки, а тут я, сопляк, только что начавший работать, получил заветные лыжные ботинки. Так как у меня не было лишней одежды, жили мы бедно, то я ходил в свою вечернюю школу рабочей молодёжи в синем байковом лыжном костюме и в лыжных ботинках. Когда наступила весна, я вернул в щедрый профсоюз стоптанные ботинки.

С радиомонтажным цехом, где я паял, соседствовал маленький механический с токарным, фрезерным и ещё какими-то станками. Это было время первых транзисторных карманных приёмников и токарь III-й делал на этом дефиците неплохие рубли. Он сдавал в то время экзамен на высший разряд станочника и зубрил для этого школьную математику. Кто-то его спросил перед экзаменом, выучил ли он синусы и косинусы. На это он гордо ответил: