Читать «Книга запретных наслаждений» онлайн - страница 127

С тех пор как шумеры поймали слова в ловушку, так что их больше не уносил ветер, мужчины могли оставлять свидетельства своих деяниях и деяний своих богов, своих побед и поражений, своего величия и ничтожества, своей правды и лжи, своей памяти и размышлений о сущем. Так они творили историю, фиксируя слова на глине, на камне, на дереве, на папирусе, на пергаменте, на бумаге. А еще — на человеческой коже. Они использовали резцы, перья и кисточки. А еще — кинжалы. С тех пор как человек научился записывать и передавать свои слова, всегда находился другой человек, желающий эти слова стереть, выскрести, уничтожить, чтобы в мире от них не осталось и следа. Одновременно с письмом родилась и цензура. Слова были сотворены из той же субстанции, что и желание, вожделение, секс. А закон, наоборот, был выкован из того же металла, что и меч.

— Возможно, вам удалось прочесть книги моих дочерей, которых вы у меня отняли. Возможно, вы уничтожили эти книги, так же как и моих любимых девочек. А теперь вы собственной плотью прочувствуете наслаждение всех наслаждений.

И пока Ульва говорила, все новые и новые женщины подступали к обнаженному телу священника, стонавшего от неописуемого блаженства. И нельзя сказать, что радости плоти были вовсе ему не знакомы, — вообще-то, Зигфрид на своем веку делил ложе и с женщинами, и с мужчинами (по преимуществу монашеского звания), и с детьми. Но то, что происходило с ним сейчас, было совершенно иным. Его возбужденный член вздымался к небесам.

— Сегодня вы наконец-то познаете истинное наслаждение.

Первая ритуальная церемония в жизни почитательницы Священной корзины совпадала с моментом ее рождения: мать всех проституток, копируя технику вавилонян, острым резцом чертила восьмиконечную звезду Иштар. Вот только чертила она не по глине, а по коже новорожденной. Внутри центрального круга, из которого расходились лучи, Ульва клинописью вырезала родословную девочки: «Из касты Шуанны, жрица Иштар, дочь Ульвы». Символы при таком способе письма застывали в виде шрамов: тонкий бурав проникал сквозь кожу, добираясь до мяса. Эту церемонию всегда проводила старшая из проституток, она собственноручно наносила письмена, следуя технике древних вавилонян.

— Так вы хотели узнать самые потаенные формулы наслаждения? Ну что же, ваш день настал.

Сразу три женщины занимались пылающими гениталиями монаха: одна дарила свои ласки крепкой мачте без вымпела, две другие занимались большим и малым ядром. Еще одна дочь Ульвы принялась натирать окружность заднего глаза переписчика маслами и особой смазкой, что доставляло мужчине невыносимое, но сладостное блаженство, а пятая уже вплотную подступала с жезлом длиною в локоть, идеально повторяющим пропорции полового члена. В иных обстоятельствах священник пришел бы в ужас от того, что видел вокруг себя. Однако сейчас, являя собой средоточие оргии, Зигфрид из Магунции начисто позабыл о приличиях, о стыде, о страхе и даже об опасности. Он желал только одного: чтобы наслаждение росло и росло. Сфинктерное кольцо вокруг его анального отверстия сжималось и разжималось, словно требуя к себе особого внимания, а член его, никогда ранее не превышавший средних размеров, теперь не вмещался в уста его гостеприимных хозяек. Когда к старшей из всех проституток приходила старость, ей следовало свершить обряд над своей преемницей. И тогда наступало время самого главного ритуала. Старшая проститутка, как и в случае с новорожденной, должна была нанести на кожу избранницы всю «Книгу запретных наслаждений», пользуясь вавилонской клинописью, прокалывая кожу. Конечно, это был болезненный и даже кровавый ритуал, но преемница отдавалась ему в сладостном убеждении, что она таким образом продолжает древнюю традицию, начатую самой Шуанной. И передает секрет наслаждения следующему поколению женщин. Тело, покрытое такими письменами, обретало редкостную красоту: клинопись складывалась в причудливые фигуры на спине, на животе, на ягодицах и на плечах, превращая женскую кожу в объект искусства, схожий с древними шумерскими скульптурами.