Читать «Родовое проклятие» онлайн - страница 139

– На поминки много народу соберется? – спросила я.

– Сами не знаем, – ответила Оксана. – Про самоубийство мы скрыли, только все равно все знают, поэтому проводить многие придут, а поминать вряд ли будут. Так что сами будем: я приготовлю, еще Светка поможет – соседка… Посуду соберем, не волнуйтесь.

Потом бесконечно звонил телефон, потянулись люди, знакомые и не очень. Несли венки, прощались… Двери распахнули. В почти пустой комнате на столе стоял гроб с тем, что осталось от Валентины. Я, наконец, смогла взглянуть в ее лицо и, увидев, поразилась тому, насколько она помолодела в смерти. Она лежала в том самом платье, которое сшила себе сама, веки плотно закрыли глаза, из-под платка виднелись рыжие ее волосы, видимо гладко зачесанные назад, чтобы не выбивались легкомысленные кудряшки. Егорка принес ее крестик на серебряной цепочке:

– Вот, в морге вернули…

– Положите в гроб, – сказала Оксана.

Я взяла в руки крестик, внутренне содрогнувшись от прикосновения к нескольким рыжим волосинам, запутавшимся в звеньях цепочки.

– Она в крестике была? – только и смогла спросить.

– В крестике, – подтвердила Оксана. – Она в субботу в церкви была, исповедалась, причастилась… Пришла и сказала мне: «У меня оставалась надежда на Бога, а теперь и ее нет». Батюшка ей что-то не то наговорил, мол, сама виновата… Это на исповеди…

– Господи, да разве можно так! – я прижала ладонь к губам, испугавшись того, что сейчас начну судить этого батюшку.

– Да чего там, – отмахнулась Оксана, – там ведь как и везде – поток. Вот он и не заметил, а может не хотел… Тоже ведь человек, не святой.

Я положила крестик в гроб.

Потом пришли Егоркины друзья и один из них – с длинными крашеными в разные цвета волосами, все спрашивал меня, можно ли ему в таком виде участвовать в похоронах.

– Глупости, конечно можно, – сказала я. А потом на кладбище слышала, как женщины ругали этого парня, как будто он мог смыть краску, или предвидеть похороны…

Могилу копал глухонемой. Он был деловит и сосредоточен, и все понимали и чувствовали, что он здесь действительно главный. Ему вручили две бутылки водки, но в суматохе совсем забыли о закуске. Он покачивал головой, показывал на свои губы и снова сокрушался.

Обратно автобус шел скоро, подпрыгивая в рытвинах на давно не чиненом асфальте. Мы сидели рядом с Андреем и молчали. Говорил давний Валентинин друг и сослуживец, я помнила его еще с тех времен, когда девчонкой приезжала к Валентине и забегала к ней на работу. Он единственный решился поехать на поминки, а потому поругивал других, разбежавшихся сразу после погребения. Он говорил много, жестикулировал, горячился, то и дело обращался к Андрею за одобрением или подтверждением своих доводов. Андрей иногда кивал, солидно, как все, что он делает. И это подзадоривало говорливого друга.

– Скажите, – спросил он, склонившись к самому Андрюшкиному лицу, – я извиняюсь, конечно, за такой интимный вопрос. Вы можете не отвечать, – он перешел почти на шепот, – если нельзя. – И, выждав несколько секунд, – Вы работаете в сфере рекета и бандитизма?