Читать «Перламутровая дорога» онлайн - страница 43

– Вот чёрт! Дался ему этот Пилат и дурацкие поиски истины! Ждан воспроизводил в памяти весь этот странный диалог и не находил в нём никакой связи с тем, что в настоящее время интересовало его больше всего, а именно, со злосчастной перламутровой дорогой. Хотя нет, связь была, неявная, находящаяся вне фраз, вне смыслов, вынесенная за скобки, и Ждан это ощущал, но не мог понять, почему Мышалый ни одним намёком не указал на неё. Также как и не мог понять, что его, Ждана, заставило так упрямо открещиваться и от желания познать истину, и от искушения обрести иллюзии, помогающие жить. Но разговор, так или иначе, вращался вокруг виденной ими обоими дороги, безусловно, она существовала в попытках Мышалого украшать свою речь необычными сравнениями, в которых везде присутствовал цвет. Фиолетовый, пурпурный, синий… Эти цветовые всполохи накладывались в сознании друг на друга, пересекались, разгорались и, переходя из одного цветового оттенка в другой, тлели и исчезали совсем, напоминая игру света на перламутровой поверхности. Возможно, до дороги у Ждана и не возникла бы такая ассоциация, но после неё ни на что отвлечённое уже не могло откликнуться его растревоженное воображение.

Эти цветные миражи уводили куда-то далеко, в прекрасный иллюзорный мир, где не было теней, где не существовало мутных непрозрачных красок, и где во всём присутствовала легкость, и всякая частица этого пространства была пронизана восторгом и тайной.

Дорога страшила и манила одновременно. Она отталкивала своей пугающей правдой, открывающимися упрямыми истинами, чреватыми тщетой и непокоем, и притягивала иллюзиями и миражами, парящими во вздорном игривом воздушном потоке. Какой всё-таки неудобный и странный предмет – истина. И зачем она Мышалому, ведь столь искомая им истина прежде всего заключена в том, что люди, которых он помнил и которые составляли его прошлое, давно научились жить без него, забыв или почти забыв немолодого мужчину со смуглым и никогда не улыбающимся лицом. И будущее вряд ли будет милосердно к нему, оставив в ком-нибудь хотя бы немного тепла для этого угрюмого человека, затерявшегося среди далёких заснеженных островов. А в настоящем не найдётся никого, кому было бы интересно, о чём грезит его душа, когда он задумчиво смотрит через океан, туда, где согласно картам кончаются моря и начинается материк, туда, куда уносит ветер тяжёлые облака и где нет-нет да и вспомнят мальчика или юношу со смуглым лицом, мечтавшего стать капитаном. А почему капитаном, этого не смог объяснить бы и он сам. Ведь море-то может одинаково любить и матроса, и капитана, а судьба, не ведая чинов и различий, отмечает своим счастливым жребием тех, кого захочет, и ей неважно – капитан ты или матрос. Просто, наверное, человеку свойственно желание выбраться из привычной тени забвения, равнодушия и одиночества, пытаясь хотя бы таким образом привлечь к себе внимание: и как знать, быть может тогда, увидев этого выскочку и впервые разглядев, мы все поймём внезапного гостя из вечной тени отчуждения, полюбим его и оценим по достоинству. «Вы только посмотрите, какой я незаурядный и интересный, надёжный и великодушный – хочет сказать потенциальный капитан, – разве можно меня не полюбить и не оценить по достоинству?» «Капитан» жадно вслушивается в своё окружение, желая услышать наши слова признательности и любви, но слышит только сухой кашель одиночества, повсюду разыскивающего своего сбежавшего постояльца, и исключительно удивлённого тем, что удалось обнаружить его здесь, на воображаемом капитанском мостике.