Читать «Тайные записки А. С. Пушкина. 1836-1837» онлайн - страница 69

Часто тяга пропасти становилась настолько сильной, что я заставлял себя уходить. Ведь, когда стоишь на краю пропасти, тяга растет с каждым мгновением. Если кто-то вздумает остаться у пропасти, она через какое-то время непременно затянет в себя.

Нечто подобное я чувствую, глядя в пизду. Я могу любоваться ею, но в конце концов брошусь в нее, и в ней желание найдет свою смерть. Но перед смертью оно испытает великий восторг полета. Разница лишь в том, что «полет» в пизде – не стремительное падение, а движение взад-вперед, позволяющее желанию не безвозвратно умереть, а умереть и воскреснуть.

Впрочем, при падении в настоящую пропасть разбивается тело, но воскресает душа. Воскресает ли? Из-за сомнения я боюсь смерти, а то прыгал бы и прыгал в пропасть.

Но остановило бы меня перед пиздой сомнение в том, что после ебли желание возродится вновь? Так меня в лицейские годы стращала М. С., пытаясь из последних сил устоять перед моим напором: мол, потом будет неинтересно. Но тяга к пизде дана мне такая сильная, что за один раз сейчас я отдам не только все разы потом, но и саму жизнь.

Хитрость этого безрассудства в том, что из-за него продлевается жизнь на Земле. Безрассудство желания броситься в пропасть тоже должно иметь свою «хитрость», которая скрыта от нас словом «смерть». Жизнь должна возрождаться в нас после смерти, как желание после ебли.

Когда летишь в пропасть, то живешь считанные мгновения, в которые ничто не влияет на твое подчинение Богу. Ты летишь в его власти, полностью освобожденный от людей и их законов. Это мгновения, когда находишься лицом к лицу с Богом еще при жизни и уже ничто не может приостановить приближение Истины.

Так и в ебле обретаешь великую свободу, и все людские правила, обычаи, нравы исчезают перед приближающейся судорожной Истиной. Разница лишь в чувствах: сильнейшая тяга к пизде и отталкивающий, хоть и манящий, ужас – от пропасти. Но разница не столь велика, если вспомнить страх, который охватывает при первой ебле тех юношей и девушек, которые не дрочили, которых застращали, что ебля – грех. Те же, которые, невзирая на запреты, как это было со мной, готовятся ко встрече с пиздой и обучаются кончать каждый день, кто любое слово о пизде воспринимает как глас Божий, для тех первое соитие заполнено такой жаждой познания и чувством собственной правоты, что первый страх оттесняется и подавляется.

Тем же занимались стоики в своей подготовке к смерти, утверждая, что философствовать значит учиться умирать. Постоянные размышления о смерти, о том, о чем обыкновенный человек старается не думать, приводили их к состоянию влюбленности в смерть как в избавительницу. Они были готовы умереть в любую минуту, призывали и принимали смерть со спокойствием, непостижимым для обычного смертного. Однако бесчувственность относилась только к страху смерти, и я подозреваю, что им было не избежать запретного восторга от предвкушения возлюбленной смерти, и тем самым они опять попадались в лапы чувств.