Читать «Соглядатай, или Красный таракан» онлайн - страница 55

– Тихо, девки! Велено сказать, что как только вам найдут замену, вас тут же отправят домой.

Некоторые девушки успокоились, перестали возмущаться. Переводчик сказал:

– Что, думаете, вас сюда на экскурсию привезли? Здесь работать надо!

– Мы не свиньи, чтоб с нами так обращаться, – заметила я.

– Видишь, они пытаются с нами договориться, – цыкнула на меня Тося, и даже глазами засверкала. – Могли бы избить, наказать. А они относятся к нам как к наёмным работникам…

Наивная Тося! Совсем скоро и она убедилась, что к нам относились ещё хуже, чем к быдлу.

Забыла, кстати, написать, что мы попали в цеха завода Круппа «Рейн-металл Борзиг» в Берлин-Тегеле неподалёку от озера Тегелер. По крайней мере, именно так этот завод называли сами немцы.

Так вот, один из надзирателей, пан Фляков, из ополяченных русских, лет пятидесяти, обличьем смахивающий на старую злую лошадь, очень любил устраивать такую потеху. Он специально приносил с собой и бросал на землю селёдочные объедки. К обглоданным рыбьим хребтам и головам в ту же секунду бросались парни. Они молотили друг друга кулаками, катались по земле клубком, матерились.

Пан Фляков заливался смехом, наблюдая эту картину. Потом подбегал к ребятам, пинал драчунов носками краг:

– Пся крев, русский собака… свинья… партизан…

Такие сцены рвали мою душу. До чего люди могут себя опустить! Той косточкой не наешься, а только унизишь себя. Позор!

Но вскоре и я почувствовала истощение и ненасытность. Кусок «черняшки» стал для меня слаще медового пряника. Вот так-то!

Иду как-то на погрузочную площадку. Смотрю: меж бюгелями с цилиндрами, которые делали военнопленные, стоит немец. Кто он – рабочий или, может, инженер – не знаю, для меня он был немец – враг мой.

Только поравнялась с ним, он манит пальцем. Я остановилась, а он быстро огляделся и протянул мне какой-то сверток.

Я отрицательно покачала головой и ещё глубже засунула руки в карманы куртки.

– Битте… эссен, – зашептал он, толкая этот свёрток мне в карман. Я отпихивалась.

Не знаю, заметил ли он моё смятение. Хлеб! Аромат настоящего хлеба! И аппетитный мясной запах колбасы… О, Господи! Взять? Нет! Но как же я хочу есть… Взять! Ни за что… А в памяти ярко мелькнула картинка: мама испекла подовый хлеб и, бережно обвернув его льняным полотенцем, прижимает к груди, чтобы отрезать ломоть, но каравай ещё не остыл и обжигает кожу, и мама, смеясь, просит: «Подуй, дочка! Остуди…» А теперь фашисты отбирают зерно и вывозят его в Германию.

– Сволочи! Гады! – закричала я немцу. – Хочешь купить меня своим вонючим бутербродом? Да подавись ты им!

Немец растерянно смотрел на меня, смущенно улыбался и что-то говорил. А я, убежав в другой конец склада, вволю наревелась, но была горда собой. Ещё бы! Победила свой желудок – личного предателя. Голод делает человека покорным. Победить в себе естественную, жизненно важную потребность, ох, как нелегко. А есть мне хотелось, да так, что ни о чём другом и думать не могла…