Читать ««Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.» онлайн - страница 105

Вынужденное реагировать на «спецеедство», Сиббюро ЦК РКП(б) только в июле 1921 г. вынуждено было трижды прибегнуть к мерам «умиротворения» питомцев Павлуновского. Например, Сиббюро потребовало немедленных объяснений в связи с арестом Омской РТЧК инженера Савчика, командированного Сибпромбюро для выполнения хозяйственных заданий. В другом случае обнаружилось, что на Кемеровских рудниках политбюро производило необоснованные и частые аресты специалистов. Сиббюро поручило Павлуновскому разобраться с этим вопросом, а заодно пересмотреть состав политбюро с точки зрения соответствия сотрудников ЧК занимаемой должности.

Власти на местах обычно защищали чекистов от такой критики, в которой усматривалось отрицание методов их повседневной работы. 1 августа 1921 г. Енисейская губКК РКП(б) вынесла строгий выговор Г.Л. Хасину (ранее занимавшему ответственную должность) за поданное секретарю губкома заявление «о наблюдающихся ненормальных действиях» губчека. Поводом для выговора стали следующие высказывания Хасина: называл деятельность чека «Шемякиным судом и такой же расправой», само учреждение — «святой инквизицией», а агентов её — «следопытами». Характерно, что в тот же день контрольной комиссией, напротив, было прекращено дело на работника Енгубчека и завхоза красноярского концлагеря Егорова, заведённое по заявлению партийца Яковлева: Егоров был замечен в пьянстве и угрожал Яковлеву револьвером. «Следопыт», таким образом, получил преимущество перед рядовым коммунистом.

Впоследствии откровенные разговоры членов партии о чекистских делах также характеризовались как подрывающие авторитет «органов». Репрессивная деятельность чекистов поощрялась и оберегалась от критики; власти вмешивались в неё обычно в случае каких-либо особых эксцессов.

«Красный бандитизм»

С момента восстановления большевистского режима в Сибири красный террор продолжительное время осуществлялся двумя путями: как сознательной чисткой силами ЧК и милиции, подчинявшейся колебаниям общей карательной политики, так и стихийным избиением и экспроприацией сторонников Колчака на основе личных счётов и корыстных мотивов со стороны всех, кто считал себя лично задетым политикой белой власти.

Помимо «упорядоченного» коммунистического террора жизнь Сибири во многом определяли стихийные бессудные расправы на классовой почве, известные как «красный бандитизм». Он отнюдь не был исключительно сибирской особенностью, поскольку отмечался повсюду в стране, но в Сибири и на Дальнем Востоке был развит особенно сильно. Криминальный характер коммунистической власти ярко отразился в этом специфическом явлении, ставшем характерной и повсеместной чертой революционного и пореволюционного быта.