Читать «Петкана» онлайн - страница 20

«Дети единого града, одной земли. Твои чада, Господи! Откуда же такая ненависть друг к другу? Убивать людей ради власти и во славу таких же бренных созданий, как и они сами! Убивать убогих и слабых, часто всего лишь случайных свидетелей сих жестоких политических игрищ! За что, Господи?» — вопрошала я.

Но Господь молчал. Или же я не слышала Его.

И я взывала к Богу вновь и вновь. И молилась за всех, о ком некому помолиться. И за тех, кто не желает молиться за себя. И за тех, кто ищет Творца на ложных путях. И оплакивала тех, о ком никто не прольет слез.

На следующий день, в праздник Нерукотворной иконы Господа нашего Иисуса Христа, Фока вступил во град. «Торжественно», как отметил один современник. «Верхом на коне, в великолепных царских одеждах, проехал он через Золотые ворота, приветствуемый восторженными криками всех жителей, прославляющих его как спасителя веры и отечества». «Империя ждет императора Никифора!» — возбужденно восклицала толпа. «Придворные ожидают своего базилевса! Армия ждет Никифора! Народ ждет государя! Военные, вельможи, сенат и народ желают лишь одного! Господи, услыши нас! Да здравствует император Никифор!» И вот Никифор взошел через Мезею на Константинов форум, где истово молился в Храме Пресвятой Богородицы, а затем, пешком, сопровождаемый крестным ходом, со святым крестом во главе процессии, переступил порог Святой Софии, где его уже ожидал патриарх Полиевкт. С восковой свечой в руке Никифор пал ниц пред алтарем. И Полиевкт торжественно увенчал его царской короной. И тогда — уже как император — Фока вошел в Священную палату.

А там, в женских покоях, еще с языческих времен именуемых гинекеем, ждала его та, ради кого он и затеял сию жестокую брань, — прекрасная царица Феофано.

Я тоже смотрела на вступление Фоки в город. Но не приветствовала его вместе с толпою. Мне было страшно. Из-за недавнего зла. А еще больше — оттого, что оно так быстро было предано забвению. «Вчерашние убийцы возносят хвалу императору. И сами вкушают славу, словно они герои. А те, кто потерял средь страшной резни родных и близких, в ужасе прячут от людей свое горе и делают вид, что не имеют ничего общего с несчастными жертвами. И это ради них Бог дал испить чашу страдания и крестных мук Своему Единородному Сыну? Неужели Христос пострадал за этих людей? И как мне жить с ними?» — спрашивала я себя.

И снова Он явился мне Утешителем. Я вспомнила, как Он безмерно скорбел и проливал Свои дивные слезы страдания в саду Гефсиманском, оплакивая несчастных людей, рабствующих греху, демонам и смерти. Вспомнила, как простил Он тех, кто Его жизнью выкупал жизнь грабителя и вора иерусалимского. Ибо знал, что народ подобен стаду без пастыря. Знал цену заблуждению и горю людскому. И мне ли, грешной и слабой, осуждать других?

«Покайся!» — призывал Креститель.

«Покайся за все, что ты сотворила. Особенно же — за то, чего ты не совершала. За других. Во славу имени Господня», — так говорила я себе. И ко всем своим молитвам, коими начинала и заканчивала, а иногда и полностью заполняла день, неизменно добавляла молитву о тех, кто не ведает, что творит. Кому собственное рабство или неволя его злодеяний кажется счастьем.