Читать «На хуторе Загорье» онлайн - страница 71

Нет, не приехал Александр Трифонович в Тагил. Не смог я уговорить его. Конечно, обидно, что жизни не хватило ему — все «на потом», все было недосуг. И нет у меня ни единой его фотографии. Очень жаль…

В феврале 1965 года я серьезно заболел. Понадобились консультации опытных специалистов, и я вылетел в Москву.

Александр Трифонович навещал меня в больнице.

Помню, часов в двенадцать кто-то из больных, видимо поджидавших свидания и потому обращавших внимание на проходную, вдруг говорит: «Твой идет! Точно — он! Твардовский!» Оказалось, правда: в тесном, не по его фигуре, халате он шел к подъезду с пакетиком.

Войдя в палату, сказал: «Старость — не радость! Поднялся на четвертый этаж, и дух вон». Прошел прямо к столу, положил пакет и ко мне: «Ну, здравствуй, Ваня!» — в его голосе я почувствовал какую-то нотку раскаяния, хотя… может, мне так показалось. Он обнял меня, а затем спросил, где можно сесть и покурить. Мы вышли в ближайший холл, где разрешалось курить, сели в свободные кресла, и тут обнаружилось, что у него нет сигарет. Его начали угощать, но он почему-то не хотел взять первые попавшиеся и сказал, что хорошо бы те, «с пошловатым» названием — «Ароматные», если есть у кого. И я видел, как старались найти, несколько человек засуетились, и по коридору пошло гулять слово «пошловатые». Дожидаться он не стал, закурил, но через несколько минут были найдены и «Ароматные».

Поговорить наедине нам так и не дали. Любопытствующие, пытавшиеся хоть разок взглянуть на автора «Теркина», стеной напирали. И поэтому, как я понял, Александр Трифонович долго не задержался. Я пошел проводить его.

На лестничной площадке мы остановились. Он рассказал, что ездил в марте в Смоленск: «Маму застали еще живой. Какие муки она переносила! Была в сознании и понимала, что мы приехали хоронить. Ах, как это страшно! И на самом исходе сказала такие слова: «Не-си-те меня в ро-ов».

Мы сошли вниз, и он сказал: «Ванечка, — никогда прежде он так не называл меня, — оставим все между нами».

Пожали мы друг другу руки, и он ушел. Ушел от меня навсегда.

Мы расстались по-братски нежно, как бы только до скорой непременной встречи вновь. И я ждал ее. Но ни через неделю, ни через год встреча не состоялась. Я и тогда понимал, что быть братом совсем не значит быть другом: братьев не выбирают.

Позже мне стало известно, что все последующие годы Александр Трифонович, недомогая, продолжал работать не щадя себя, и, естественно, было ему не до родных — оставлял это «на потом», как он выразился в одном из писем ко мне.

Хоронить Александра Трифоновича я прилетал из Сибири, где живу по сей день.

Примечания

1

По свидетельству автора стихотворения, между деревней Ковалево и Загорьем находилась одинокая могила некоего Шупеня. (Ред.)

2

Акриды — род саранчи, употребляемой в пищу в Аравии. «Питаться диким медом и акридами» — значит голодать, скудно питаться. (Ред.)