Читать «На хуторе Загорье» онлайн - страница 61

И застолье пошло своим чередом.

— Ну что ж, дети мои дорогие, — говорит мама, — все вы мне милы, всех я вас люблю. Спасибо же вам, что съехались, что помните свою мать. Как это хорошо! Как я счастлива, что всех вас вижу. Давайте же попросим Шуру прочесть что-нибудь на память, для всех нас!

— Поддерживаю! Надо, Александр Трифонович, надо, — сказал Константин.

Разговор оборвался. Все в молчании ждали, что он ответит. Очень хотелось узнать, как он сам читает свои стихи. Ведь никто из нас не слыхал его лет десять, то есть с загорьевской поры, а написано и опубликовано им было уже порядочно, в том числе и «Страна Муравия».

— Не знаю, как выполнить вашу просьбу, но… — Глядя на старшего брата, он стал читать по памяти:

Лет семнадцать тому назад Были малые мы ребятишки. Мы любили свой хутор, Свой сад, Свой колодец, Свой ельник и шишки. Нас отец, за ухватку любя, Называл не детьми, а сынами. Он сажал нас обапол себя И о жизни беседовал с нами. — Ну, сыны? Что, сыны? Как, сыны? — И сидели мы, выпятив груди, — Я с одной стороны, Брат с другой стороны, Как большие, женатые люди. Но в сарае своем по ночам Мы вдвоем засыпали несмело. Одинокий кузнечик сверчал, И горячее сено шумело… Мы, бывало, корзинки грибов, От дождя побелевших, носили. Ели желуди с наших дубов — В детстве вкусные желуди были!.. Лет семнадцать тому назад Мы друг друга любили, и знали. Что ж ты, брат? Как ты, брат? Где ж ты, брат? На каком Беломорском канале?..

Мы были тронуты необыкновенной точностью картины, вынесенной из далекого былого, из детства. Конечно, последние строчки не могли не отозваться болью в душе Константина: «каналы» были позади, и он был рядом, что, между прочим, видимо, и Александр чувствовал и потому тогда же сказал, что стихотворение написано два-три года назад, что оно не публиковалось и что будет продолжено. Свое обещание он выполнил, стихотворение «Братья» было дописано в 1937 году.

— А теперь, тоже из неопубликованного, тебе, мама.

И первый шум листвы еще неполной, И след зеленый по росе зернистой, И одинокий стук валька на речке, И грустный запах молодого сена, И отголосок поздней бабьей песни, И просто небо, голубое небо — Мне всякий раз тебя напоминают.

— Мама, мама! Ты что же?.. — сказал вдруг Александр, заметив, что мать плачет. — Ведь я могу подумать, что причинил тебе боль. Зачем же так?..

— Шура! Дорогой мой! Спасибо тебе, спасибо! Я, знаешь, от счастья…

Прошло два года. Еду поездом к брату Константину на Ставропольщину, в отпуск. Остановился на денек в Москве, переночевал в квартире Александра.

Наутро у каждого были свои заботы. Брат обещал посодействовать насчет билета, и он это сделал — прокомпостировал в особой кассе, имея на это какие-то права. Но прежде чем отправиться на вокзал, он дал мне познакомиться с новым, в красивом переплете, изданием «Страны Муравии». «Это вот пока лишь сигнальные экземпляры, займись, прочитай, — сказал он, — а вообще, знаешь, увезешь Константину, давай-ка я надпишу». Он взял книгу и хотел было идти, но приостановился и сказал: «Пойдем, кабинет посмотришь!» Мы прошли из передней прямо, повернули в какой-то узкий коридорчик и вошли в просторную комнату, где стоял его письменный стол и очень много, как мне тогда показалось, книг на полках вдоль одной стены. Я был удивлен и спросил: «Неужели можно все эти книги прочесть?» Он улыбнулся и сказал: «Прочесть… Не прочесть, а изучить, по-настоящему их знать нужно!» На книге для Константина он написал: «Брату Константину Трифоновичу с пожеланием всего доброго. М. 14.09.39. Александр».